Неизвестный Бондарчук. Планета гения

Адиба Шир-Ахмедова – ассистент по актёрам «Войны и мира», и, как я позже узнала, однокурсница Сергея Фёдоровича по ВГИКу, не отстала, напросилась в гости, рылась в моих фотографиях. У меня был приятель, он работал вторым оператором на «Ленфильме», только он мог меня хорошо снять, и именно его фотографии, к ужасу мамы, Адиба уволокла в Москву. На этих фото были как-то по-особому высвечены мои глаза. Наверное, на глаза и было обращено внимание, потому что пришла телеграмма с вызовом на кинопробы в фильме «Война и мир». Я принесла её в институт, мы всем курсом посмеялись, и никуда я не поехала. Тогда началась бомбёжка телеграммами. Показала эту пачку своему мастеру, Татьяне Григорьевне Сойниковой. Она пожала плечами:

– Ой, дружочек, право слово, какая же вы княжна Марья?!

Да я и сама знала, что не княжна Марья. Но когда очередная и довольно грозная телеграмма, подписанная Бондарчуком, пришла в деканат, Татьяна Григорьевна спросила:

– Вы в Москве бывали? – И моё односложное «нет» рассудила – Поезжайте, посмотрите город…

Дальше начались мои метания: в институте дипломные спектакли, а я готовлюсь в поездах: Питер-Москва, Москва-Питер. Проб было очень много, и поначалу относилась я к ним без всякого энтузиазма. Приеду на «Мосфильм», наденут на меня случайный костюм, причёску быстренько сделают, сыграю, билет в зубы, и на улицу. А в Москве у меня знакомых нет, вот я и смотрю город, ем мороженое, сижу в кинотеатре, потом на вокзале жду своего ночного. Разок-другой было интересно, потом погода испортилась, не в радость это стало.

На роль княжны Марьи было 17 претенденток. Мне всё время сообщали, какая я по счету – девятая, седьмая, и, как ни странно, во мне проснулся спортивный азарт. Когда осталось только три актрисы, я познакомилась с Кторовым – своим будущим «батюшкой». Мы как-то сразу прониклись друг к другу. Я – потому что он любимый артист моей мамы, а он – уж не знаю почему. Он стал меня называть «барышня Тоня». Но Бондарчука я ещё не видела. И вот сидим мы с Анатолием Петровичем на гриме, вдруг вокруг нас начинается какое-то гудение, охи-суматохи, и я в большое зеркало гримёрной вижу, как открывается дверь и входит Бондарчук. Красивый, с вьющейся гривой, в роскошном светлом пиджаке… Ручки-ножки, конечно, затряслись. Встал он за моей спиной и в наступившей тишине через зеркало изучает меня. Я запаниковала. Дёрнулась со своего кресла, чтобы вскочить, как ученица перед учителем. А потом думаю: «Какого чёрта? Он – мужчина, с какой стати я должна перед ним вставать?» Обратно ввинчиваюсь в кресло. А в мозгу проносится: «Он же мэтр, а я – молодая актриса, пока лишь претендентка на роль…» – и опять выползаю из кресла. Он всё это спокойно, даже нейтрально наблюдает. И оттого, что он видит мои неловкие телодвижения, я начала краснеть, что мне в жизни вообще несвойственно. А тут пошла красными пятнами, и до слёз; «красные пятна еще сильнее выступили на лбу, на шее, на щеках…» – так у Толстого про княжну Марью написано. Поникла, взглянуть на Бондарчука не решаюсь. Но ему понравилось.

– У кого заканчиваете? – спросил доброжелательно.

– У Татьяны Григорьевны Сойниковой.

– Что готовите на диплом?

– Оливию и Виолу в «Двенадцатой ночи», Аркадину, еще купчиху Круглову в «Не всё коту масленица».

– Гмм… понятно.

Повернулся и пошёл. За ним уже закрывалась дверь, и до меня донеслось: «Эту девочку…» – а что делать с «этой девочкой», унеслось вместе с ним… Но вокруг меня мгновенно вихри закружились, быстро поменяли костюм, сосредоточились на прическе, на гриме. И мы с Анатолием Петровичем сыграли на пробе, уже перед Бондарчуком, с внутренним ощущением, что вышли на финишную прямую. Однако в группе мне, как всегда, сказали: «Спасибо, вот ваш железнодорожный билет».

А потом были дипломные спектакли, поступление в труппу прославленного ленинградского ТЮЗа. Лето заканчивалось… В один прекрасный августовский день я стою на троллейбусной остановке и от нечего делать почитываю на щите газеты. Вот оно! «Снимается „Война и мир“!» Ну-ка, ну-ка, кто же утверждён? Наташа Ростова – ленинградская балерина Людмила Савельева, Андрей Болконский – Вячеслав Тихонов, Пьер Безухов – ого! сам; так… а кто княжна Марья? Читаю – Т. Шуранова. Однофамилица, что ли? А в период проб я несколько раз приезжала в группу вместе с моим знаменитым земляком, ведущим артистом БДТ Владиславом Игнатьевичем Стржельчиком (он играл Наполеона, как всегда и везде – мастерски). Стржельчик звал меня Тонюша, и кто-то у них подумал, что я – Татьяна. Вечером пришла телеграмма: «Поздравляем утверждением».