Неизвестный Бунин

(С этого момента слова «Бытие», «Ночь», «Душа» и т. п. он начинает писать в определенном контексте с большой буквы.)

Затем тема звучит всё более определенно.

«Любил он ночи темные в шатре» (1901 г.) —

бессмертие прошлого.

«Ночь» (1901 г.) —

…счастие слиянья
В одной любви с любовью всех времен!

«Отрывок» (1902 г.) —

Умру – и всё ж останусь в этом мире,
Как часть его великой, вечной жизни…

«Надпись на чаше» (1903 г.) —

Вечно лишь то, что связует незримое связью
Душу и сердце живых с темной душою могил.

«Весна и ночь, и трепет звезд» (1904 г.) —

Душа моя и жизнь моя.
В ночном потоке бытия…

«Луна полночная глядит» (1904 г.) —

А что за ней? Там тоже я,
Душа моя.

«Джордано Бруно» (1906 г.) —

Живя и умирая, мы живем
Единою, всемирною Душою…

«Мекам» (1906 г.) —

Смерть есть приближенье к Божеству…

«Собака» (1909 г.) —

Я человек: как Бог, я обречен
Познать тоску всех стран и всех времен.

«Могила в скале» (1909 г.) —

Тот миг воскрес. И на пять тысяч лет
Умножил жизнь, мне данную судьбою.

«В Сицилии» (1912 г.) —

Обители забытые, пустые —
Моя душа жила когда-то в них…

Чем дальше, тем настойчивее становятся эти мотивы:

«У гробницы Виргилия» (1916 г.) —

Жить отрадою земною,
А кому – не всё ль равно!

…Счастлив я,
Что моя душа, Виргилий,
Не моя и не твоя.

«Псалтирь» (1916 г.) —

Дни мои отошли, отцвели,
Я бездомный и чуждый земли…
Укажи мне прямые пути
И в какую мне тварь низойти.

«В горах» (1916 г.) —

Я говорю себе, почуяв темный след
Того, что пращур мой воспринял в древнем детстве:
– Нет в мире разных душ и времени в нем нет!

«Памяти друга» (1916 г.) —

И ты сказал: «Послушай, где, когда
Я прежде жил? Я странно болен – снами…
Как эта скорбь и жажда – быть вселенной,
Полями, морем, небом – мне близка!..
Та сладостная боль соприкасанья
Душой со всем живущим…

«Луна и Нил» (1916 г.) —

…И пять тысячелетий
прошли с тех пор… Прошли и для меня:
И разве я тот полдень позабыл?

«Дедушка в молодости» (1916 г.) —

Вот этот дом, сто лет тому назад
Был полон предками моими…

«Нет Колеса на свете, Господин» (1916 г.) —

А мир, а мы? Мы разве не похожи
на Колесо?..

«Качаюсь, плескаюсь – и с шумом встаю» (1916 г.) —

«Я» отождествленное с волной.

«Этой краткой жизни вечным измененьем» (1917 г.) —

память – тайна…

Говоря о других писателях, Бунин всегда обращал особое внимание на их физический облик, на «биологическую особь» с определенной наследственностью и определенными задатками и свойствами.

Например, при первом же знакомстве с Куприным Бунина восхитило в Куприне нечто «звериное»²⁵. Сам Бунин о Куприне замечает: «Сколько в нем было когда-то этого звериного – чего стоит одно обоняние, которым он отличается в необыкновенной степени! <…> Он по-звериному щурил глаза <…>, энергично пожал наши руки своей небольшой рукой (про которую Чехов сказал мне однажды: "Талантливая рука!")»²⁶.