Неизвестный Де Голль. Последний великий француз

Но в Елисейском дворце имеется осведомитель, который по телефону информирует 34летнего полковника БастьенТери о всех передвижениях президента. Этот фашист, считавший себя выразителем национальной воли, руководил по поручению «Старого штаба» неудачным покушением у ПоисюрСен. Летом 1962 года в контакте с ОАС он готовит нападение на президента боевой группы, вооруженной автоматическим оружием. Среди его соучастников весьма характерная публика: бывший сотрудник французской разведки, один лейтенант, участвовавший в военном путче в Алжире, парашютистнеудачник, бывший владелец крупной фермы в Алжире, трое венгров, бежавших с родины в 1956 году. 22 августа они сидят в машинах с автоматами в руках у перекрестка в пригороде Парижа ПтиКламар. В 8 часов вечера появляется президентский эскорт. В переднем «Ситроене» на заднем сиденье генерал и мадам де Голль, рядом с шофером их зять полковник де Буасье. Огонь открывают сразу из нескольких автоматов. Одна пуля пробивает заднее стекло, другая – кузов машины, и куски обивки сыплются на голову президента. В машину де Голля попали шесть пуль из 150, выпущенных бандитами. Шофер (тот самый, что вел машину у ПонсюрСен) жмет на газ, и два «Ситроена» на полной скорости уходят. Нападающие сначала их преследуют, но потом разъезжаются в разные стороны. В лагере Виллакубле генерал вылез из машины и, стряхивая с пиджака осколки стекла, сказал: «Эти господа совсем не умеют стрелять». Потом он говорит своему зятю: «Я не прощу этим наглецам, что они стреляли в женщину».

БастьенТери окажется одним из немногих фашистовтеррористов, который получит по заслугам: его расстреляют. Вообще же генерал де Голль боролся против ОАС без особого ожесточения. Он, кстати, никогда не был мстительным. Так, все четыре генерала, возглавившие путч в апреле 1961 года и оказавшиеся на скамье подсудимых, отделались тюремным заключением. Де Голль хотел спустить на тормозах все движение «ультра», чтобы решить свои главные задачи с наименьшим количеством помех.

Покушение в ПтиКламаре послужило сигналом к началу нового этапа в деятельности генерала де Голля. Как раз в 1962 году стало совершенно ясно, что с момента прихода к власти в 1958 году де Голль имел жесткую программу по преобразованию Франции в духе своих взглядов. Он никогда не излагал ее детально, ограничиваясь общей формулой: возродить государство и величие Франции. Конкретные пункты этой программы он проводил в жизнь в соответствии с обстоятельствами, а не в заранее установленной по времени последовательности. Но эта программа у него была, и первый пункт – мир в Алжире – де Голль выполнил. Теперь он целеустремленно пойдет дальше.

Эдгар Фор, один из крупнейших политических деятелей послевоенной Франции и из немногих, пользовавшихся уважением де Голля, писал: «Непредвиденный случай положил начало движению: покушение в ПтиКламаре. Мы видим здесь пример взаимодействия двух элементов: запланированного и неожиданного… Генерал де Голль хотел, учитывая возможность своего исчезновения, не оставить незаконченным то, что он рассматривал в качестве своей фундаментальной задачи: создание структуры государства».

Но разве де Голль уже не создал государство на основе конституции 1958 года? Нет, это было лишь началом государственной постройки, которую он хотел соорудить для себя, а следовательно, и для Франции. То был временный компромисс, который генерал терпел, пока шла алжирская война. Конституция 1958 года, как ни ограничивала она права парламента, не давала де Голлю независимости от традиционных политических партий, и они все чаще путали его карты, выступая «самозваными», по его мнению, посредниками между ним и Францией. А он стремился отстранить их от этого диалога. Отсюда проведение референдумов, казавшихся со стороны подчас совершенно неоправданными практическими потребностями. Например, вопрос о самоопределении Алжира дважды выносился на референдум. Де Голль использовал их, для того чтобы партии не вмешивались в его отношения с избирателями. Чрезвычайные полномочия после «недели баррикад», введение в действие статьи 16 конституции в связи с генеральским мятежом – все это тоже этапы упорного движения де Голля к его идеалу государственного строя, при котором президент выполнял бы функции абсолютного монарха. Генерал хотел создать особый, небывалый в истории Франции тип государства, в котором своеобразно сочетались бы элементы республики с безусловно монархической основой.

Сразу после референдума, утвердившего Эвианские соглашения, де Голль меняет премьерминистра. Дебрэ был полезен, пока его присутствие служило средством сдерживания недовольства сторонников «французского Алжира». Теперь все это уходило в историю. Но зато «неудобства» Дебрэ оставались. Преданный голлист, он не всегда понимал генерала и пытался безрезультатно оказывать на него влияние, превращаясь в досадную помеху. Де Голль не видел необходимости и дальше сохранять такое положение.