Неизвестный Де Голль. Последний великий француз

Во всяком случае, генерал был удовлетворен итогами 1962 года и в новогоднем обращении к французам подчеркнул два важнейших достижения: мир в Алжире и укрепление государственных институтов. Правда, он все еще не считал их идеальными и продолжал добиваться усиления своей личной власти. Французские юристы утверждают, что Пятая республика имела фактически не одну, а три конституции: компромисс 1958 года, конституция 1962 года, о появлении которой только что рассказано, наконец, конституция, которая получила практическое воплощение после выступления де Голля 31 января 1964 года. Если в первых двух случаях проводился референдум, то в третьем генерал счел достаточным просто изложить свои взгляды на государство, отвечая на вопрос в ходе прессконференции. Де Голль говорил, что «конституция – это дух, институты, практика». А затем, как бы возлагая сам на себя корону абсолютного монарха, сказал: «Нужно признать, и это верно, что неделимая государственная власть полностью передана избранному народом президенту, и нет никакой иной власти, министерской, гражданской, военной, судебной, которая может быть делегирована или осуществлена помимо его воли».

Ограничение власти, роли и значения всех без исключения республиканских государственных учреждений де Голль оправдывал так: «Наши новые институты отвечают требованиям эпохи, природе французского народа и тому, чего он в действительности хочет».

А как же он узнавал о желаниях и стремлениях народа? Требования политических партий или профсоюзов он всегда отвергал с презрением. Они, по его мнению, не имели права претендовать на представительство какихлибо слоев населения. Еще меньше он считался с газетами. «На протяжении 25 лет, – говорил он, – большинство французских и иностранных газет непрерывно отказывало мне в поддержке». А раз так, то они не имели в его глазах никакого авторитета.

Всем обычным средствам связи с народом генерал предпочитал непосредственные контакты с толпой. Разумеется, «глас толпы» заслуживал его внимания, когда он был восторженным и одобрительным. Генерал де Голль регулярно совершал поездки в провинцию. За 10 лет после возвращения к власти он сделал 38 таких турне, побывав почти во всех французских департаментах, появляясь не только в крупных центрах, но и в маленьких деревнях. Он говорил, что это «единственное средство общения с живыми силами страны». Осенью 1965 года де Голль сказал, что за 6 лет он фактически виделся лицом к лицу с 15 миллионами французов, посетил 25 000 коммун, ответил на приветствия 400 муниципальных советников и 100 тысяч выборных лиц, произнес перед толпами 600 речей и «пожал бесчисленное количество рук». Вернувшись после одной из таких поездок в Елисейский дворец, он говорил: «Великолепно такое обновление в гуще жизни. Действительность – это именно крестьяне и крестьянки. Всегда забывают, что на десять французов приходится восемь провинциалов. Восемь французов из десяти живут спокойно, думая о своем труде и о своих простых радостях. Если один француз из десяти бегает как сумасшедший в метро и суетится весь день, это еще не основание, чтобы самому сходить с ума».

Как же проходило на практике это, по выражению де Голля, «омовение в толпе»? Какой характер имели его связи с народом, что конкретно получал от этого президент и что он давал своим согражданам? Презирая все предупреждения службы безопасности, опасавшейся убийц из ОАС, де Голль всюду выходил из машины и шел прямо в гущу толпы. Он протягивал всем руки, обнимал людей, позволял экзальтированным особам вешаться ему на шею. Множество фотографий запечатлели подобные сцены. «Пропустите ко мне детей, – говорил он. – Ведь позже они смогут говорить: «Я видел генерала де Голля!» Все это несколько напоминало средневековый обычай прикосновения короля к больным и калекам для их чудесного исцеления. Поистине, добрый король встречался со своим добрым народом! Он охотно говорил с простыми людьми и слушал их сам. И эти беседы поразительны по уровню их банального смысла, по обилию гиперболизированных трюизмов.