Неизвестный Есенин

Когда мне было двадцать лет, я любила немецких философов. Я читала Канта, Шопенгауэра, Геккеля и других. Я была такой интеллектуалкой… Когда мне был двадцать один год, я предложила свою школу Германии. Императрица ответила, что это аморально! Кайзер сказал, что это революционно! Тогда я предложила свою школу Америке, но мне сказали, что я защищаю вино… и Диониса… Тогда я предложила мою школу Греции, но греки были слишком заняты борьбой с турками. Сегодня я предлагаю свою школу Франции, но Франция в лице любезнейшего министра изящных искусств дарит мне улыбку. Я не могу содержать детей в моей школе на улыбку. Они должны существовать на фруктах, молоке и на гиметтском меде.

Что касается меня — я жду. Помогите мне основать мою школу. Если нет — я отправляюсь в Россию с ее большевиками. Я ничего не знаю об их политике. Я совсем не политик. Но я скажу их лидерам: отдайте мне ваших детей, и я научу их танцевать, как богов… или убейте меня. Ибо если у меня не будет своей школы, я предпочла бы быть убитой. Это было бы гораздо лучше…

Что касается меня, то мне не нужно много денег. Посмотрите на мои костюмы — они несложны, они не очень дорого стоят. Посмотрите на мои декорации — эти простые синие занавеси у меня с тех пор, как я впервые начала танцевать.

Что касается драгоценностей, у меня в них нет необходимости. Цветок более прекрасен в руках женщины, чем все жемчуга и бриллианты в мире, не так ли?»

В своем «Романе без вранья» Анатолий Мариенгоф написал:

«Луначарский обещал Айседоре «храм». «Она приехала в Советскую Россию только потому, что ей был обещан… храм Христа Спасителя. Обычные театральные помещения больиле не вдохновляли Дункан… Пресыщенная зрителем (к слову: cтавшим на Западе менее восторженным), она жаждала — прихожан…

Соблазненная храмом Христа Спасителя, Айседора Дункан не то что приехала к нам, а на крыльях, как говорится, прилетела.

И… очень рассердилась: очаровательный нарком надул ее. Вероятно, потому, что слишком смело, без согласования с Политбюро, раздавал храмы танцовщицам.

Я потом весело сочувствовал Айседоре:

— Ах, бедняжка, в Большом театре приходится тебе выступать!»

Не могу сказать о храме Христа Спасителя, но Ливадийский дворец обещали, это точно. Есть об этом свидетельство Ирмы Дункан:

«В 20-е годы в Лондоне находилось торговое представительство Советской России, которое возглавлял Леонид Красин, один из самых культурных и симпатичных большевистских лидеров. Прослышав, что всемирно известная танцовщица интересуется новым Российским государством, он пошел на один из ее концертов в театре принца Уэльсского. Случилось так, что в тот вечер среди прочих вещей Чайковского она танцевала «Славянский марш» в сопровождении Лондонского симфонического оркестра. Красин, как и все русские революционеры до и после него, кому удалось увидеть эту потрясающую лаконичную танцевальную новеллу об угнетении и освобождении славян, не мог сдержать слез.

Немедленно после спектакля он бросился за кулисы, чтобы выразить свое восхищение танцовщице. И там, в артистической, они вчерне, почти полушутя, обсудили ее идею отправиться в Россию для создания грандиозной школы танца (…)

Как-то в июне Красин пригласил Айседору и Ирму на ленч в посольстве, и они нашли торгового представителя и его жену столь очаровательными хозяевами, что все их страхи по поводу ужасных манер большевиков развеялись, Красин сказал Айседоре, что власти в Москве решили предоставить в ее распоряжение не только тысячу детей, о которых она мечтает, но также прекрасный императорский дворец в Ливадии, в Крыму!