Неизвестный Есенин

«Поездка в Ленинград — это тоже попытка уехать за границу. В Москве Есенину оставаться было нельзя. Все то же стремление переменить обстановку, избавиться от московских «друзей» приводит его в конце декабря 1925 г. в Ленинград, где он предполагал пробыть до лета, чтобы затем поехать в Италию к М. Горькому».

П. Чагин вспоминает:

«В конце декабря я приехал в Москву на XIV съезд партии. В перерыве между заседаниями Сергей Миронович Киров спросил меня, не встречался ли я с Есениным в Москве, как и что с ним. Сообщаю Миронычу: по моим сведениям, Есенин уехал в Ленинград.

— Ну что ж, — говорит Киров, — продолжим шефство над ним в Ленинграде. Через несколько дней будем там…

Узнаю… Состоялось решение ЦК — Кирова посылают в Ленинград первым секретарем губкома партии. Ивана Ивановича Скворцова-Степанова — редактором «Ленинградской правды», меня — редактором «Красной газеты». Но, к величайшему сожалению и горю, не довелось Сергею Мироновичу Кирову продлить шефство над Сергеем Есениным, а по сути дела, продлить животворное влияние партии на поэта и на его творчество. На следующий день мы узнали, что Сергей Есенин ушел из жизни».

Исходя из этих свидетельств, можно предположить, почему Есенин рвался в Ленинград: там ожидалось изменение атмосферы в издательстве, там он собирался издавать свой журнал «Вольнодумец», в Ленинград перебирались его покровители, под защитой которых ему так xoponio работалось на Кавказе. Если эти планы не сбудутся, весной из Ленинграда он планировал уехать к Горькому. И вместе с ним издавать свой журнал за рубежом.

«Мысль о создании журнала до самой смерти не покидает Есенина. На клочке бумаги он набрасывает проект первого номера журнала… Проект журнала составлялся спешно. В ближайшее время решили собраться еще раз, чтобы составить подробный план журнала и приступить к работе по его изданию»,  — рассказал в 1927 году И. Грузинов.

А это уже В. Наседкин:«В конце осени Есенин опять гадал о своем журнале. С карандашами в руках втроем вместе с Софьей Андреевной мы несколько вечеров высчитывали стоимость бумаги, типографских работ и других расходов».

По убеждению Г. Устинова,«в Ленинград он ехал работать — не умирать!» Наводят на размышление и предыдущие строки его воспоминаний:«Весь этот самый последний день Есенин был для меня мучительно тяжел. Наедине с ним было нестерпимо оставаться, но и как-то нельзя было оставить одного, чтобы не нанести обиды». Виктор Иванович Кузнецов документально доказывает, что Устинова в дни гибели Есенина не было в Ленинграде.

Возможно, в день гибели Есенина Георгий Устинов все-таки был там, в «Англетере» или других казематах «дурно пахнущего Зиновьева»: эти строки, несомненно, написаны свидетелем преступления, а, возможно, и невольным соучастником. Пишет же Г. Устинов:

«Когда я увидел его висящий труп, я пережил нечто, что сильнее ужаса и отчаяния. Труп держался одной рукой за трубу отопления».

А вот как те дни запомнились Анне Берзинь (опубликовано в 1970 году):