Неизвестный Есенин

«Дружелюбный акт» советского правительства не нашел отклика в правительстве США. Государственный секретарь страны Ч. Юз в ответном заявлении от 25 марта 1921 г. выдвинул в качестве условия развития советско-американской торговли требование о восстановлении в советской стране буржуазных порядков. Такая позиция правительства США по отношению к Советской России на долгие годы затянула нормализацию дипломатических и торговых отношений между странами.

Обеспокоенный Ленин писал A.M. Горькому 6 декабря 1921 г.:

«Дорогой А.М.

Очень извиняюсь, что пишу наскоро. Устал дьявольски. Бессонница. Еду лечиться. Меня просят написать Вам: не напишете ли Бернарду Шоу, чтобы он съездил в Америку, к Уэллсу, который-де теперь в Америке, чтобы они оба взялись для нас помогать сборам в помощь голодающим?

Хорошо бы, если б Вы им написали. Голодным попадет тогда больше.

А голод сильный. Отдыхайте и лечитесь получше. Привет!

Ленин».

В 1922 году в ответ на помощь и поддержку со стороны известного американского ученого Штейнмеца Ленин напишет: «Отсутствие официальных и законно признанных отношений между Советской Россией и Соединенными Штатами крайне затрудняет и для нас, и для Вас практическое осуществление Вашего предложения» (т. е. помощь Советской России).

Каждый факт помощи и содействия России со стороны американских граждан Ленин принимал с особенным вниманием и сообщением о нем в печати.

Первая концессия на территории РСФСР на разработку асбестовых рудников в Алапаевском районе Урала предоставлена «Американской объединенной компании медикаментов и химических препаратов» по договору от 29 октября 1921 года, утвержденному Совнаркомом 1 ноября 1921 года. Компанию (она получила название «Аламерико») возглавляли Арманд и Юлиус Хаммеры. С последним Ленин познакомился еще в Швейцарии. «Аламерико» была в начале 1920-х годов и долго оставалась единственной иностранной концессией в Советской России, созданной большевиками в качестве наживки.

К концессиям многие большевики подходили с недоверием и опасением: «Свою буржуазию прогнали, а других будем пускать?» Арманда Хаммера называли позже «миллиардером с Красной площади». Сколько же надо было вывезти сокровищ из России, чтобы так разрослись богатства одного только Арманда Хаммера?!

НЭП показал, что опасаться при действенном государственном контроле нечего. Ленин доказывает это весьма убедительно и не устает повторять еще и еще раз: «Я прекрасно сознаю, какие трудности встретятся на этом пути, И потому говорю, что концессия не означает наступления мира между классами. Концессия есть продолжение войны между классами».

Это говорилось для тех, кто не хотел останавливаться на достигнутом, кто требовал продолжения мировой революции.

26 мая 1921 года в докладе о продовольственном налоге Ленин повторил: «По-прежнему дело стоит так, что мы усердно предлагаем концессии, но ни одной сколько-нибудь серьезной концессии до сих пор иностранные капиталисты не получили, ни одного сколько-нибудь солидного концессионного договора мы до сих пор не заключили».

Чьи это происки? Ленин объясняет: «Вся белогвардейская русская пресса ставит себе после неудачи военного нашествия (…) неосуществимую цель: сорвать торговые соглашения (…) Та кампания, которая нынешней весной была предпринята в чрезвычайно усиленных размерах, (…) велась к определенной цели: к весне сорвать экономические соглашения между Россией и капиталистическим миром. И эта цель в значительной степени им удалась».

«Кампания», о которой говорил Ленин, — это мятежи и крестьянские волнения, прокатившиеся по всей стране весной 1921 года.

Именно тогда, в преддверии III конгресса Коминтерна, Ленин отказывался от «кавалерийской атаки на капитал» в пользу новой стратегии и тактики: