Неизвестный Янгель. Создатель Сатаны

Потом будет много пусков. Уйдут в небо юбилейные «Интеркосмосы», поездки на космодром станут обыденными, но каждый раз в канун старта микроавтобус повезет всех на озера. Сейчас работает стартовая команда, идет заправка ракеты. Ученым там делать нечего, вот и отправляются они на рыбалку. Традиция такова. Там, далеко от монтажно-испытательного корпуса и стартовых площадок, легче скоротать время, а здесь, в городке, оно тянется бесконечно.

Мы возвращаемся, и часы кажутся неделями – так медленно отстукивают время стрелки хронометра.

Две недели яростного труда, последний рывок перед пуском… Потом спутник уходит в космос, и ученым остается только ждать, как будет работать аппаратура уже на орбите. Их прибор, их передатчик.

Мы разговариваем о чем угодно, кроме как завтрашнем дне. Правда, изредка кто-нибудь срывается…

– Вы представляете, – Борис Вальничек держит паузу… – Через двенадцать часов…

– Не надо. Мы же договорились…

– Ладно, не буду, – Борис замолкает на минуту и предлагает мне:

– Погуляем?

Я киваю.

Мы выходим на улицу. Теплый тихий вечер. Молча идет по аллее.

О чем он думает?

Я искоса поглядываю на Вальничека. Он смотрит вперед, туда, где далеко-далеко горит огонек. Одинокий фонарь, который почему-то не погашен в этот поздний час.

Борис вспоминает Прагу? Или долгие месяцы, которые вели к космодрому?

– По остроумному замечанию одного французского ученого, – неожиданно говорит Борис, – взаимоотношения Солнца и Земли можно определить, как сюжет тонкой психологической драмы. Характеры героев достаточно ясны, однако никогда нельзя предугадать, как именно поступит один из них в конкретной ситуации.

Оказывается, он думал о Солнце.

Я попробовал разговорить его:

– Спутник кажется мне ромашкой. По крайней мере, он похож на нее.

– Спутник похож на ласточку… Для меня это первая ласточка, – рассмеялся Борис.

Через десять дней после запуска я получил из Праги пакет. В нем была газета со статьей Бориса Вальничека, которая называлась «Первая ласточка».

Вечером мы ждали сообщение ТАСС о запуске первого спутника «Интеркосмос».

Нас было четверо. Два конструктора и два журналиста. Радиоприемник был установлен в номере по настоянию технического руководителя запуска.

– Я хочу сам услышать сообщение, – несколько раз повторил он, – это очень важно…

Мы не стали допытываться, почему это так важно. Ясно, что для него создание первого «Интеркосмоса» – важная веха в жизни. Впрочем, технический руководитель не любил говорить о себе.

– О наших делах пусть судят другие, – сказал он однажды на пресс-конференции, и журналисты больше не обращались к нему, хотя на все встречи с прессой он обычно приходил. Сидел в сторонке и слушал.

Неожиданно технического руководителя позвали на пункт связи.

– Москва, – коротко ответил на наш вопрос дежурный.

Вскоре технический руководитель вернулся.

– Разговаривал с Кузьмичом, – сказал он. – Главный благодарит за работу.

– Вы давно работаете с Янгелем? – спросил я.

– С самого начала. Он сделал из меня конструктора…

Диалог с Янгелем

– Сотрудники рассказывали мне, что перед поездкой на космодром вы обязательно приглашаете их к себе…

– Да, сам я уже не мог бывать на космодроме так часто, как в первые годы.

– Болезнь мешала?

– Не только. К 1969 году наше конструкторское бюро стало одним из ведущих. Мы разрабатывали различные типы ракетно-космических систем, и, бесспорно, самое принципиальное, самое новое требовало постоянного внимания Главного конструктора. По должности положено заниматься основным. Но на все не хватало времени, да и помощники вполне справлялись со своими конкретными проблемами.

– И тем не менее вы приглашали к себе сотрудников, когда они собирались на космодром?

– Доброе слово перед дорогой приятно человеку.

– Михаил Кузьмич, если бы начать все сначала, какую бы вы избрали профессию?

– Параллельно с учебой в МАИ приобрел бы специальность летчика, а потом, работая конструктором, попытался бы стать космонавтом.

– Жалеете, что прошли не тот жизненный путь?

– Нет. Просто время нынче другое. Что касается летной профессии, так она помогла бы мне очень в моем конструкторском труде. Великое дело – самому почувствовать недостатки своей машины…

Когда мы всматриваемся в жизненный путь Янгеля, то порой не верится, что к вершинам науки его тропа началась так далеко от Москвы. Не только географически – ХХ век спрессовал расстояния. Необычные социальные изменения пронеслись над землей. Именно они превратили сибирского паренька, жителя глухой деревеньки, в Главного конструктора.

Из воспоминаний соратников.

Заместитель Главного конструктора, Герой Социалистического труда, лауреат Ленинской и Государственной премий И.Ф. Герасюта: