Неизвестный Юнкерс

Целый день до вечера шли над водой при ясной погоде прямым курсом на Нью-Йорк. Прошли половину расчетной дистанции. А когда оказались в облаках и стемнело, Кель увеличил высоту полета почти до двух километров, но выбраться из облачности уже никак не удавалось. Оба компаса, сотрясаемые ударами в самолет воздушных потоков, плясали. Определиться с местоположением по звездам было невозможно, и «Бремен», подчиняясь стрелке магнитного компаса, начал постепенно отклоняться от намеченного курса на север. Долго летели в темноте и в облаках. Потом облака расступились, и они чуть правее по курсу увидели Полярную звезду. Это был шок. Оказывается, они летят не на запад в Нью-Йорк, а на север, и перед ними большой канадский остров Баффин. Джеймс Фицморис доложил, что магнитный компас врет на сорок градусов.

Кель понял, где они находятся, и развернулся на юго-запад в Нью-Йорк. А он-то был уверен, что они уже прошли Ньюфаундленд. Теперь они летят к Лабрадору, а там горы. Тот крюк на север, который они заложили над океаном и из которого теперь выбираются, пожалуй, не позволит добраться до Нью-Йорка – не хватит топлива. Он развернул карту. Перед ними лежали скалистые отроги Арктических Кордильер высотою более полутора километров и протяженностью с севера на юго-восток. Деваться было некуда, надо было перелетать над этими голыми безжизненными хребтами без единого ориентира, за который можно было бы зацепиться. Да тут еще сильнейший встречный ветер не давал лететь и своими порывами измотал пилотов. Уже рассвело, и когда Кель увидел спасительное русло реки, уходящее среди скал на юг, он тут же направил самолет туда. Это была замерзшая река Джорджа, и «Бремен» летел в десяти метрах от ее поверхности. Местность абсолютно безлюдная.

Потом еще долго летели, как им казалось, на юг. Топлива оставалось на триста километров, и о Нью-Йорке можно было забыть. Пока было еще светло, надо было думать о посадке в этой незнакомой заснеженной пустыне. Вдруг Хюнефельд закричал, что видит справа маяк. Развернулись и на острове увидели свору ездовых собак и четырех людей. Садимся! Прибрежный лед был ровный, но не прочный. Когда «Бремен» остановился после пробега и его воздушный винт еще вращался, раздался треск ломающегося льда. Самолет немного просел, и от ударов о лед лопасти винта погнулись. Это было единственное повреждение.

Было два часа дня по местному времени, и это был остров Гринлей в проливе между Лабрадором и Ньюфаундлендом. Смотритель маяка сообщил о приземлении неизвестного самолета с тремя пилотами. Вскоре сюда прилетел канадский одномоторный самолет, и на собачьей упряжке, проехав более двадцати километров, пожаловала медицинская сестра. Через два дня рядом приземлился второй такой же самолет с журналистами.

Весть о благополучном завершении дальнего перелета немецкого самолета передавали телеграфом и по радио. И когда она долетела до Хуго Юнкерса, он долго не мог произнести ни слова. Больше двух суток он ничего не знал о судьбе «Бремена». Мысленно он почему-то представлял себе одну и ту же картину: океанские волны навсегда поглощают его маленький самолет. Когда он пришел в себя и еще раз прочитал сообщение: «Германский самолет на острове Гринлей», то кинулся к карте искать этот благословенный остров. Вскоре он читал второе более содержательное сообщение: «Германский самолет «Бремен» приземлился на острове Гринлей и немного поврежден. Экипаж в полном порядке».

Теперь о выдающемся достижении профессора Юнкерса заговорил весь мир. А Хуго благодарил Бога, что тот помог ему создать такой безотказный мотор L5, который более тридцати шести часов нес «Бремен» над водами Атлантического океана и горами Канады, ни разу не запнувшись.

На памятной настольной серебряной медали Баварского монетного двора в честь первого беспосадочного перелета из Европы в Америку можно прочитать: «Мы сделали это вопреки всем небесным силам».

Успех летающих грузовичков

Одномоторный цельнометаллический гофрированный низкоплан Юнкерса стал криком моды во всем мире. Легендарный «Бремен» выставили для всеобщего обозрения в Квебеке. Осенью на океанском лайнере его возвратили в Германию, и он стал главным экспонатом на Международной авиационной выставке в Берлине. Журнал «Мотор» и другие авиационные издания всячески расхваливали и рекламировали достижения Юнкерса в создании надежного мотора L5.

Это был его колоссальный вклад в переход всего мирового самолетостроения на тот тип конструкции, который он проповедовал уже пятнадцать лет – цельнометаллический свободнонесущий моноплан. Деревянный каркас с матерчатой обшивкой, бипланы с расчалками и ненадежные авиационные моторы уходили в историю. Рекордные полеты летающих грузовичков наглядно показали эффективность этого направления. Теперь все авиаконструкторы создавали самолеты, как Юнкерс. Гофрированный дюралевый лист стал основным материалом обшивки и для трехмоторных самолетов Форда в США, и для целого поколения самолетов Туполева в Советском Союзе.

Сельскохозяйственный W-33, 1927 г.