Неизвестный Харламов

Борис Михайлов по возрасту был старше и по авторитету повыше. Вожак, что там говорить. Вел за собой. Головы никогда не опускал и не терял. Еще влияло, что рядом Женя Мишаков был в команде, с ним все считались. А они с Михайловым росли вместе, оба с Хорошевки.

У Володи Петрова характер был не подарок. Как упрется – не свернешь с пути. Валерка как-то перед отбоем заходит к ним в комнату на базе в Архангельском и видит такую картину: спорят до хрипоты по поводу форточки – закрывать ее на ночь или оставить открытой. Петров вообще уступать не собирается. Ну, Харламов слушал-слушал все это, да и сообразил – подошел к окошку, открыл форточку и оставил ее под углом, чтобы оба при своих остались.

ЦСКА – сезон 1967/68. Харламов – верхний ряд, второй слева

В зените славы

Сестра. В ресторане «Волга» мы отмечали первую Валерину золотую медаль чемпиона мира. Он-то на нее особо не засматривался, даже как-то стеснялся той славы, которая на него обрушилась, а мы с родителями глаз от медали не в состоянии были оторвать. Брат заиграл на самом верху! И как заиграл! Мы, его родные, успели поднатореть в хоккее и всей душой ощущали, как народ воспринимает игру Харламова. И это – после всех детских мытарств со здоровьем, после всех злоключений с сезоном в Чебаркуле и снятием с трапа самолета перед турне по Японии. Ресторан «Волга» нам очень нравился. На Речном вокзале находился, в самом здании, со столиками на открытом воздухе – с видом на канал и причалы, на белоснежные огромные пароходы, совершавшие круизы по Волге.

А как обратно добирались – умора! Друзья в машину набились (а еще два грузных товарища были), места не хватило – так в багажнике кто-то пропутешествовал! Но повеселились на славу. Там же в основном друзья Валерины были, кто к хоккею отношения вообще не имел. Мишка Лесной, Сережка Сугробов, Вадик Никонов.

Отец. Один раз встречали мы на машине Валерку в Шереметьеве. С чемпионата мира возвращалась сборная. Ну, ясный пень, чемпионами возвращались.

Валера появился, всех обнял и поцеловал. Спросил с улыбкой своей широкой:

– Стол-то готов у нас?

– Стол готов, да все не уместятся в машину, – ответила Ирина, жена его. Прозрачный намек сделала на то, что, мол, Валерины друзья понаехали (они своим ходом добирались, на автобусе), а мы, значит, в застолье обойдемся без них.

Ну, сын виду не показал, только бросил решительно:

– Тогда мы с ребятами на такси доберемся. А вы на нашей машине езжайте. Только гонки не устраивайте, пожалуйста.

Сестра. Брат редко проигрывал в хоккее. Что в ЦСКА, что в сборной Советского Союза. Как за рубежом бывало, не знаю. А в Москве, если армейцы вдруг терпели поражение, брат возвращался домой один. Тихим был и понурым. Без аппетита, хотя обычно мамины блюда уминал за обе щеки. Он считал себя виновным в поражении команды. Алкоголь? Выпить мог, если радостный повод был. А так – чтобы тоску развеять, как говорится, – нет. Никогда. Просто как-то замыкался в себе. Не видно и не слышно его.

Харламов обладал качеством, свойственным единицам: чем сильнее был соперник, тем ярче и эффективнее Валерий играл!

На Калининском проспекте

Урок зимнего вождения. Отец руководит действиями сына. Рядом Ирина. А номер белоснежной «Волги» тот самый: 00–17 ММБ

Представление игроков сборной СССР во время Суперсерии-74. Голос диктора: «№ 17 – Валерий Харламов». И буря оваций!

ЦСКА – «Спартак». Вот это было зрелище!

Редкий снимок – Харламов однажды сделал себе модную в те годы прическу

За границей. В ресторане Александр Мальцев и Валерий Харламов

В советском посольстве в Австрии: Борис Михайлов, Татьяна Якушева, Валерий Харламов, Валерий Васильев

Владимир Шадрин, Валерий Харламов, Владислав Третьяк на открытии Олимпиады-76 в Инсбруке

Уже когда семьей обзавелся, в такие вечера либо сам к нам на Угловой переулок приезжал, либо мы старались его вытащить куда-нибудь в гости. Мама незаметно, зато успешно успокаивала сына. Дед на игре, отец на игре, а мама с испанцами дома смотрела хоккей по телевизору. Тетушка Изабель тяжело жила – двое детей, муж рано умер, но она говорила: «Последний рубль на такси потрачу и приеду к вам». После Валериных поражений веселила нас, подбадривала.

Отец. Жена моя на хоккей не ходила. Очень уж переживала, нервничала, с эмоциями не в силах была совладать. Однажды до милиции дело дошло, забрали ее в отделение.

Сестра. В ЦСКА это случилось. В родном дворце. Играли наши как-то не очень, проигрывали два периода, да и, как назло, у Валеры что-то не ладилось. Мама кричала, ругалась, возмущалась. А оказалась случайно в стане врагов – в секторе, где кучковались не наши болельщики. В общем, ее приняли за цыганку и пожаловались милиционерам. В отделении быстро разобрались, что к чему. Посмеялись. Посочувствовали. Проводили. Сын, как узнал про это, на следующий день купил огромный телевизор, наверное, под 75 килограммов – кажется, первая модель «Темпа», – сам занес на пятый этаж: «Вот, мама, смотри хоккей дома, пожалуйста. Очень тебя прошу – во дворец не ходи».