Неизвестный Кими Райкконен

Я напуган одним только рассказом об этом, но продолжаю слушать.

«Я никогда не боялся. Если бы я по-настоящему испугался, это стало бы моментом завершения карьеры. Мне нравится быть в машине; гонки — редкий плюс моей работы. Ты остаёшься наедине с собой».

Я это понимаю, хоть и проводил все свои путешествия в совершенно обычных машинах.

Машина Ф1 — это самое маленькое рабочее место в мире. Работник лежит в сделанной под него капсуле в шлеме, со слегка согнутыми коленями и ограниченным обзором. Никакого контакта с работодателем, если не считать командное радио, которое связывает тебя с инженером. Все остальные гонщики — соперники, некоторые из них хотят как можно быстрее лишить тебя работы. Срок уведомления — одна секунда, годовая зарплата непропорциональна, атмосфера временами накалена до предела, а выгода неизмерима. Самая интенсивная работа ведется на протяжении полутора-двух часов, в то время как количество рабочих часов подсчитать невозможно, а отдых сильно ограничен. Тебя быстро узнают, где бы ты ни был, но забывают ещё быстрее.

Я прошу Кими пролить ещё немного света на уникальность его работы. Он делает паузу, чтобы подумать об этом — не удивительно, что ему нужно время. Есть и другие профессии с уникальными особенностями, которые сложно объяснить. Да и с другой стороны, зачем тебе вообще их описывать? Что бы ты предпочел: рассказ композитора о его произведении или саму музыку? Тебе будет неинтересно слушать рассказ сантехника о том, насколько хорошо и как скоро он починит систему отопления. За свою жизнь я читал сотни книг и сотни интервью, взятых у их авторов. О последних я не помню ничего, в то время как многие книги оставили у меня яркие впечатления.

Кими устраивается поудобнее, допивает бутылку «Пенты» и отрыгивает. Он не привык думать о том, что делает — он просто делает. Многие профессионалы, у которых я брал интервью по поводу Кими, повторяли одно слово: инстинкт. Он либо есть, либо его нет. Всё остальное можно получить на практике.

«Вождение и решения, принимаемые на ходу, появляются как-то автоматически, подсознательно. Если меня кто-то спросит, где надо тормозить, я не смогу сказать. Импульс появляется сам собой. Если бы мне пришлось над этим думать, то у меня было бы столько же шансов, сколько у снега в пекле, я бы всегда опаздывал. Иногда тебе надо просто понять, где тормозить».

Кими смотрит на меня, интересуясь, понял ли я его посыл. Я понял. Но я хочу услышать больше. Многие люди смотрят старт гонки, потому что это одна из характеристик спорта в чистом виде: на полной скорости к хаосу. Это совершенно непостижимо. Машины разгоняются бок-о-бок перед поворотом. В Малайзии на Сепанге скорость в конце стартовой прямой достигает 230 км/ч; для сравнения, скорость в первом повороте — 80 км/ч. Пульс гонщика поднимется со 110 на стартовой решетке до 180 за несколько секунд. Первый поворот становится самым стрессовым моментом.

«Тебе нужно понять, где остальные. Вы едете колесо в колесо. Когда делаешь это годами, уже хорошо знаешь, что сделает тот или другой соперник, потому что уже много раз это видел. Ты можешь ехать рядом с кем-то и знать, что он не сделает ничего глупого, ты ему доверяешь. Но есть и те, о ком ты ещё не знаешь, ты прямо видишь, что с ними надо быть осторожнее. В целом так везде. Нужно знать слабые стороны других. Компьютер в твоей голове перебирает альтернативные варианты, и нужно просто выбрать лучший из них. Или тот, что идёт за лучшим».