Неизвестный Кими Райкконен

Всего тренировок две, обе по полтора часа, они нужны для проверки настроек и работы с резиной. Всё направлено на подготовку к завтрашней квалификации. Днём на трассе тихо, но работа не останавливается, время для технических брифингов. За ними следует то, чему Кими научился в три года, и то, от чего он испытывает неудобство, находясь перед незнакомцами – разговоры. Он стоит перед десятком микрофонов и потирает шею правой рукой. Его мать Паула знает это движение – её мальчик раздражён. Он должен им что-то сказать, выдать несколько фраз, которые прозвучат понятно, но не будут значить ровным счётом ничего. Мир полон таких фраз, а навозная яма для них бездонна. Их оставляют гнить на просторах интернета, а в их копии на страницах газет заворачивают чипсы или рыбу. Никто, ни редакторы, ни болельщики, ни сами гонщики через пару недель и не вспомнят, когда эти слова были сказаны. Была это Малайзия, Япония, Китай или Остин? Они не вспомнят, потому что это одни и те же повторяющиеся слова – озвученные числа с табло.

— Вы стали пятым по итогам тренировки. Что это означает, применительно к завтрашней квалификации?

— Хм, не уверен, что могу ответить.

— Вы оказались на 0,003 секунды быстрее напарника. Что это значит?

— Хм, сложно сказать.

— Нормально ли ведет себя машина пред квалификацией?

— Хм, она была в порядке. Посмотрим, что будет завтра.

— Вы уверены в завтрашней квалификации?

— Хм, да.

— Вы ещё не отказались от борьбы за Кубок конструкторов?

— Хм, нет.

Он смотрит вверх, вниз, мимо репортёров, куда угодно, только не на них. Тёмные очки ему нужны для защиты от глаз посторонних, а не от солнца.

Интервью окончено. Кими разворачивается и исчезает в гараже «Феррари», где команде предстоит проанализировать технические нюансы событий прошедшего дня.

Наконец он появляется вновь и прокладывает себе путь сквозь толпу. Его легко потерять из виду. К тому моменту, когда мы отправляемся обратно в отель, уже смеркается. Кими разгоняется до тех пор, пока не превышает ограничение скорости, параллельно ища свободной рукой бутылку с напитком.

В салоне царит тишина, время от времени слышится лишь рёв «Мазерати», да и то больше на заказ.

Мне не заглянуть в мысли Кими, но могу догадаться, о чём он думает. «Ещё один день окончен, дом в 10 тысячах километрах, в Швейцарии, ещё пара недель, и я буду там. За спиной сидит новый парень, он пишет обо мне книгу. Скоро я смогу принять душ и лечь в кровать, буду спать как можно дольше. Интересно, как там дела дома, всё ли в порядке, выучил ли Робин новые слова? Даёт ли Рианна уснуть Минтту, или дочку не угомонить? Хотелось бы быть там, но я не могу. Машина сегодня была хороша, здорово сидеть в ней. Мне больше нравится водить – проблемы появляются, когда вылезаешь из машины. Никто не задаёт тебе вопросов, когда ты гоняешь по трассе».

Кими оставляет «Мазерати» на парковке и идёт к дверям. Несколько настойчивых фанатов дежурят в фойе. Уставший гонщик снимает очки, его голубые глаза смотрят на поклонников, правая рука привычно выводит «КР» на кепке. Двери лифта закрываются, и он уезжает.

Позже ночью захожу в интернет у себя в номере. Меня заинтересовывает пресс-конференция в четверг. Гонщиков спрашивали, какие воспоминания у них останутся о гонке в Малайзии, проходящей в последний раз. Гонщики отвечают подчёркнуто вежливо – в общем, скучно. Затем приходит очередь Кими. Впервые он выступил здесь в 2003-м, и журналист спрашивает, по чему он будет скучать больше всего. За кратким молчанием следуют слова, камнями падающие на плитку пола. Кими говорит, что, честно говоря, не знает, будет ли скучать по чему-нибудь. Здесь неплохая трасса, но всё, что удаётся увидеть, это всё та же трасса, отель и аэропорт – пусть выберут, по чему из этого скучать.