Неизвестный Кожедуб

52. Первое Мая за рубежом

Вот уже несколько дней, как в воздухе с рассвета до темна стоит непрерывный гул авиационных моторов. Самолеты противника перешли к тактике массированных налетов. Враг стал еще расчетливее и хитрее.

Появились вражеские самолеты (говорили, что они принадлежат лучшим асам фашистской Германии), на бортах которых намалеваны черепа, кости и прочие эмблемы в этом же роде: фашисты всеми способами старались воздействовать на психику противника. На нас эта ерунда — назвать иначе подобные ухищрения было нельзя, — понятно, не производила никакого впечатления, служила лишь поводом для насмешек.

— Черепа и кости они, видимо, для себя заранее заготовили, — посмеивались летчики.

Мы делаем по нескольку вылетов в день. Напряженная обстановка в воздухе изнуряет. Зато радуют успехи каждого боя: мы деремся яростно, с неиссякаемой энергией.

Попытка немцев перейти в контрнаступление была сорвана при тесном и четком взаимодействии наземных войск и авиации.

1 мая перелетаем в Румынию. Река Прут сверху кажется желтовато-бурой дорогой.

Мы — за рубежом.

Садимся на аэродром севернее Ясс. Ясный, безоблачный день. Жарко. Вокруг аэродрома — сады. Все в цвету. Красиво. Но я многое бы дал, чтобы только взглянуть на заросшее осокой болотце у родной Ивотки…

Вечером, после напряженного летного дня, собираемся на командном пункте. Заместитель командира по политической части читает нам первомайский приказ Верховного Главнокомандующего.

Здесь, за пределами Родины, мы, советские воины, испытывали какое-то особенно глубокое и радостное волнение, слушая слова сталинского приказа:

«…Красная Армия вышла к нашим государственным границам с Румынией и Чехословакией и продолжает теперь громить вражеские войска на территории Румынии».

И мы, советские летчики, горды тем, что есть и наша доля в этой очередной победе наших войск

53. Самолет колхозника Конева

2 мая рано утром Ольховский вызвал меня на КП:

— Полетите на тыловой аэродром. Получите там подарок от колхозника из Сталинградской области. Полетите с Брызгаловым на «По-2».

Я не стал расспрашивать командира. Взял парашют и отправился с Брызгаловым к «По-2».

В последний раз я летал на нем, когда сдавал испытания в аэроклубе. Много воды утекло с той поры!

Я летел, прижимаясь к складкам местности; следовало быть начеку, чтобы не подкрались «охотники» противника. Прилетев на аэродром, я еще издали заметил на стоянке в стороне от других новенький, поблескивавший на солнце самолет.

Меня и Брызгалова окружили корреспонденты.

Оказалось, что машина, которую командование поручило мне, была построена на личные сбережения колхозника Конева. Летчик, пригнавший ее, сказал, что самолет хороший, облегченного типа. Я быстро зашагал к самолету, продолжая расспрашивать летчика.

На хвосте самолета стоял № 14. На левом борту красными буквами было начертано: «Имени Героя Советского Союза подполковника Конева Н.», а на правом борту — «От колхозника Конева Василия Викторовича».

Ко мне подошел представитель штаба нашего авиасоединения, пожал руку и сказал:

— Вы уже, вероятно, прочли надписи на бортах машины. У нее замечательная история. Шестидесятилетний колхозник-пчеловод Василий Викторович Конев из колхоза «Большевик», Сталинградской области, внес свои трудовые сбережения в фонд Советской Армии и попросил товарища Сталина о том, чтобы на них был построен самолет имени Героя Советского Союза Конева. Просьба славного советского патриота выполнена. Василий Викторович Конев — односельчанин подполковника Конева, павшего смертью храбрых в неравном бою в начале войны. Вот послушайте, что пишет колхозник Конев…

Представитель штаба соединения вынул из планшета письмо Конева и прочитал его.

Колхозник Конев просил летчика, которому будет вручен самолет имени Героя Советского Союза Конева, беспощадно мстить фашистам за смерть героя Конева, бить врага до нашей окончательной победы.

— Машина прислана в распоряжение командования нашего авиасоединения, — продолжал представитель штаба, — и оно решило дар сталинградского колхозника передать вам, капитан Кожедуб… Поздравляю вас, искренне желаю успехов!

Подошел один из корреспондентов и сказал, что он знавал подполковника Конева, что герой-летчик летал на самолете за № 33 и что про него есть стихотворение, сложенное авиаторами.

И он прочел эти незатейливые, но написанные от души фронтовые стихи:

Конев отважно дерется с врагом За Родину, Сталина, отчий дом. Если над краем передним летал,

Каждый боец его узнавал: Ну-ка, товарищ, зорче смотри! Кажется, мчится вдали «33»…

Хотелось подробнее расспросить о подполковнике Коневе, но время было горячее, и я не мог задерживаться ни на секунду.

Наспех попрощался со всеми и позвал Брызгалова:

— Пора домой, Паша. Полетишь на «По-2», только смотри в оба за «мессершмиттами».

И мы отправились в путь на своих машинах.

В этот вечер мне долго не спалось. Я раздумывал о новом самолете, готовился к его боевому крещению. Перед сном написал письмо колхознику Коневу: