Неизвестный Кропоткин

Кропоткин так отвечает: «В древности был обычай, согласно которому всякая коммуна… считалась… ответственной за каждый противообщественный проступок, совершенный кем бы то ни было из ее членов. Этот древний обычай теперь исчезал, подобно многим хорошим пережиткам старого общинного строя. Но мы снова возвращаемся к нему… начинаем чувствовать, что все общество в значительной мере ответственно за противообщественные поступки, совершенные в его среде. Если на нас ложатся лучи славы гениев нашей эпохи, то мы не свободны и от пятен позора за деяния наших убийц…» 2

2Там же.

Тогда не все в кругах интеллигенции Англии и других стран Европы и Америки доверяли статьям и речам русских политических эмигрантов, считая, что они возводят напраслину на правительство России. Многие больше поверили английскому священнику Ландсделлю, который съездил в Сибирь и ничего плохого в тамошних тюрьмах не обнаружили. Собственно, свою книгу Кропоткин написал как раз в ответ Ландсделлю. В качестве арбитра решил выступить американский писатель Джордж Кеннан. Побывав в России и в Сибири, он издал книгу в США, в предисловии к которой написал: «Я думал, что такие писатели, как Степняк и князь Кропоткин оклеветали русское правительство и систему ссылки, что Сибирь вовсе не такая страшная страна, как это рисовалось американцам». Но то, что увидел и описал Кеннан, лишь утвердило авторитет Кропоткина как свидетеля и исследователя.

Кеннан побывал в Томске и виделся там с Александром Кропоткиным, но рассказал об этом Петру Алексеевичу, когда уже было известно о трагической гибели брата. Кеннану Александр показался человеком пылкого нрава, возвышенных понятий о чести, очень искренним и прямым в делах. Он откровенно сказал американскому журналисту: «Меня сослали за то, что я осмелился… говорить, что думаю, обо всем, творящемся вокруг, да еще а то, что я брат человека, ненавистного русскому правительству». И в Томске старший Кропоткин показал свою строптивость: отказался выполнять только что изданный приказ губернатора - всем ссыльным регулярно отмечаться в специальной регистрационной книге. И очень долго упорствовал, хотя вынужден был потом уступить.

Слушая рассказы Кеннана о брате, Петр Алексеевич не мог отделаться от ощущения, что виноват в судьбе Александра.

Скоро в домике Кропоткиных в Харроу поселилась вдова Александра Вера Себастьяновна (урожденная Беринда-Чайковская) с детьми. Она привезла с собой юношескую переписку братьев, и Петр с волнением разобрал ее, привел в порядок и перечитал. Его вновь поразила глубина мышления, свойственная Александру еще с юности. Он очень многим интересовался, очень многое понимал, умел анализировать и обобщать. И, кто знает, может быть, именно это чрезмерно раннее развитие привело его к скепсису. Он рано перестал во что-либо верить. Трактат «Бог перед судом разума» был написан Александром, когда ему едва перевалило за двадцать. И хотя Петр под влиянием брата тоже стал атеистом довольно рано, вера в его душе всегда оставалась - вера в идеал справедливого общественного устройства, возможного при устранении власти из сферы взаимоотношения людей.

Идеал… Он имеет непосредственную связь с нравственностью. Идеал может быть примитивным, низменным или благородным, возвышенным, но у каждого он есть. Трудно понять, откуда он берется, как вырабатывается. Естественно, что человеку ненавистны раболепие, ложь, бесчестность, неравенство, власть над другими людьми. Да, именно власть мешает людям приближаться к идеалу: власть одних и подчинение ей других. Хотя, конечно, многих устраивает положение подчиненного, даже раба: лишь бы было сытно и спокойно… Не всем нужна свобода. Но вряд ли такая жизнь достойна человека, она не может быть прекрасной, счастливой…