Неизвестный Кропоткин

И дальше из номера в номер развивалась мысль о неизбежности смены буржуазного государственного строя социалистическим, но только обязательно - безгосударственным. Вслед за Прудоном и Бакуниным, Кропоткин не признавал за государственной формой управления никакой положительной роли в эволюции человеческого общества. Напротив, подавляя инициативу народных масс, государственная власть всегда тормозила эволюцию, даже в тех случаях, когда пыталась сверху «наладить» реформы: Петр Алексеевич хорошо помнил, как обманулся он с реформаторским «либерализмом» Александра II.

Передовицы «Бунтовщика» обличали правящие круги европейских государств, которые время от времени вроде бы сами идут на уступки, но тут же возвращаются назад, опасаясь подъема народных масС. И тогда-то вновь нарастает усиление власти во всех областях и дальнейшая ее концентрация, преследуется всякое свободомыслие. А дело все в том, убеждал своих читателей Кропоткин, что государство - то есть политическое устройство, при котором все дела общества вершит меньшинство, образующее кучку «власть придержащих», - отживает свой век. И человечество ищет новых форм политической жизни. Не повиновением, а свободным договором должны быть сплочены люди в обществе.

Государство! Сколько гневных слов посвятил ему Кропоткин: «Государство вмешивается во все проявления нашей жизни. От колыбели до могилы оно держит и давит нас в своих руках… Оно преследует нас на каждом шагу, и мы встречаем его на каждом перекрестке… Нужно, чтобы какие-нибудь величественные события внезапно прервали нить истории, выбросили человечество из колеи, в которой оно завязло». Эти «величественные события» - революция. Она преобразует хозяйственный строй, основанный на обмане и хищничестве, оживит умственную и нравственную жизнь общества, вселит в среду мелких и жалких страстей животворное дуновение высоких идеалов, честных порывов и высоких самопожертвований».

Кропоткин находит удивительной силы слова, бьющие прямо в цель. И растет число читателей его «Бунтовщика» в Швейцарии. Во Франции же, где газета запрещена, ее приходится посылать в закрытых конвертах по специально подобранным адресам подписчикам бесплатно, рассчитывая, что получившие будут добровольно высылать свои пожертвования. И деньги приходили.

В редакции шутили: если бы французская полиция захотела прекратить существование крамольной газеты, она должна была бы на нее подписаться, но не присылать добровольных пожертвований, и газету стало бы не на что издавать.

А она выходила регулярно, сначала раз в две недели, потом еженедельно. И в каждом номере публиковались новые социальные обобщения Пьера Кропоткина.

Например, рассматривался вопрос о том, какая может возникнуть ситуация после свершения революции. И еще тогда, в начале 80-х, Кропоткин предупреждал, что если революция приведет к созданию диктатуры, то неминуемо погибнет. Это будет означать возрождение той же самой (лишь с другим названием) системы власти, против которой и была направлена революция. Какими прекрасными намерениями ни руководствовались бы люди, возглавившие революцию, но если они установят диктатуру меньшинства над большинством и начнут подавлять народную инициативу, снова заставив людей повиноваться, они погубят революцию.

Среди множества революционеров различных направлений, которые вели революционную пропаганду и в 70-е, и в 80-е, и в 90-е годы, Кропоткин занимал совершенно особое место. Может быть, главное, что отличало его, это внимание к нравственности, и именно в связи с революцией. Когда зреет революция, происходит изменение нравственных критериев. Возникает стремление к их обновлению, очищению. И во всех классах общества, даже в каждой семье, сталкиваются старые и новые представления. Прогресс в развитии общества зависит от того, восторжествует ли новое на всех уровнях общества, во всех его классах, слоях и группах.

Эта концепция революции существенно отличалась от марксистской, объяснявшей неизбежность революционного переворота необходимостью смены способа материального производства и исходившей и абсолютной непримиримости классовых противоречий. Кропоткин же, подчеркивая приоритет человеческих интересов, считал нежизненным, схематизированным подходом сведение этих интересов лишь к экономическому переустройству. Никакая схема не может вобрать в себя все богатство и разнообразие жизни.