Неизвестный Ленин

Складывалось ощущение, что правительство вполне готово и ждет лишь повода для упреждающего удара. Такой повод мог возникнуть в воскресенье 22 октября. Так случилось, что противоборствующими сторонами именно на этот день были назначены два мероприятия. Петросовет намеревался массовыми митингами по всему городу отметить «День Петроградского Совета», а «Совет Союза казачьих войск» — с разрешения правительства — провести крестный ход с участием казачьих полков в честь 105 годовщины изгнания Наполеона из Москвы.

При большевистской фракции исполкома Советов Северной области существовала группа по сбору информации о настроениях в воинских частях и мероприятиях, проводимых противниками Советов. Входивший в эту группу Ян Бирзгал изучил маршрут предполагаемого крестного хода. Его насторожило то, что — петляя по городу — он проходил не только мимо казарм казачьих частей, юнкерских училищ, но и через основные мосты, Петропавловскую крепость и места проведения митингов. Когда Ян рассказал об этом Свердлову, тот, подумав, заметил: «Это же новая корниловщина готовится! Хотят опередить нас». И тогда же большевиcтской Военной организации, ПК и райкомам дали поручение подготовить план отражения возможного выступления. С 20 октября эта задача уже ложилась на ВРК.

На следующий день, после избрания Бюро ВРК, в Смольном собрали второе экстренное гарнизонное совещание. После речи Троцкого делегаты полков признали ВРК своим руководящим органом и решили участвовать в «Дне Петроградского Совета», превратив его в день «мирного подсчета сил солдат и рабочих». Представители 4-го и 14-го казачьих полков тут же заявили, что участвовать в крестном ходе не будут. И совещание предупредило, что «всякие контрреволюционные попытки со стороны корниловцев и буржуазии… встретят беспощадный отпор… Страна на краю гибели… Время слов прошло… Мы все на своих постах, готовые победить или умереть»⁴⁰.

Большевики не обольщались грозным тоном таких резолюций. Они понимали, что настроение солдат — это одно, а их реальные действия — другое. Некоторые из воинских частей, которые на совещании 18 октября выражали недоверие правительству, 19 и 20-го все-таки выполнили его приказы. Привычка солдат к подчинению давала о себе знать. Надо было найти способ блокировать правительственные распоряжения. И в этот же день ВРК направляет во все воинские части своих комиссаров.

Между тем уверенность правительства в своих силах стала колебаться. Еще 19 октября военный министр Верховский заявил на заседании правительства: «В самом Петрограде ни одна рука не вступится в защиту Временного правительства. А эшелоны, вытребованные с фронта, перейдут на сторону большевиков». На следующий день — 20-го — на заседании комиссий военной и иностранных дел его, как говорится, прорвало. Единственная возможность бороться с влиянием большевиков, сказал Александр Иванович, — это вырвать у них почву из под ног и «самим немедленно возбудить вопрос о заключении мира».

Но «хорошего и выгодного России мира» сейчас не получишь, говорили ему оппоненты. «Надо решать, что нам по карману, а что нет. Если нет средств для лучшего мира, надо заключать тот, какой сейчас возможен. В противном случае положение только ухудшиться», — отвечал министр. «Дрожь прошла от этих жутких слов по всему собранию, — вспоминал кадет Максим Винавер. — Кто стоял за сепаратный мир, тот невольно объединялся с большевиками».

Верховский встретился с лидерами кадетской партии — Милюковым, Набоковым, Шингаревым, Кокошкиным, Аджемовым. И хотя военный министр подчеркивал, что речь идет о мире по согласованию с союзниками, его доводы натолкнулись на глухую стену непонимания. «Как бы ни была обоснована и доказана аргументация Верховского, — писал Набоков, — …не исключалось предположение, что он просто играет на руку большевикам». Военному министру фактически пришлось уйти в отставку⁴¹.

Главная надежда — «надежные» части Румынского и Юго-Западного фронтов, направлявшиеся по указанию Ставки к Великим Лукам и Невелю, простаивали в пути, митинговали и даже принимали участие в разгромах помещичьих имений по пути следования. Обострилось положение на Северном фронте, где 51-я дивизия отказалась идти в окопы на смену 184-й дивизии, которая заявила, что в таком случае самовольно покинет фронт⁴². В этот же день, 21 октября, состоялось заседание большевистского ЦК. Присутствовали: Свердлов, Дзержинский, Сталин, Сокольников, Троцкий, Иоффе, Милютин и Муранов. Информацию о положении на Северном фронте сообщил Свердлов. Дзержинский доложил о работе Исполкома Петросовета. Поскольку его роль в руководстве выступлением все более возрастала, решили ввести в большевистскую фракцию Исполкома членов ЦК Сталина, Дзержинского, Иоффе, Милютина, а из питерского актива — Володарского, Лашевича, Илью Юренева, Скалова, Павла Пахомова и Дмитрия Зорина.