Неизвестный Ленин

Однако, она противоречит не только свидетельству Фофановой, но и Крупской, которая прямо писала, что данное письмо принесла Маргарита Васильевна. Да и описание событий 24-го самим Рахьей говорит о том, что появился он у Владимира Ильича лишь к вечеру. Вполне возможно, что рассказывая о доставке ленинского письма, Эйно мог сместить даты. На протяжении первой половины октября он не раз носил в Выборгский райком письма, в которых Ленин «настаивал на решительном действии». И кстати, одно из них — 8 октября — как раз и заканчивалось словами — «Промедление смерти подобно». Так или иначе, но 24 октября письмо Ленина было размножено и разослано по райкомам столицы. Кому-то, видимо, посылали и персонально. Во всяком случае известно, что копией письма располагал Троцкий⁸.

И что же дальше? Об этом, дабы не умалять роль и не лишать лавров, говоря бюрократическим языком «центральные инстанции», в официозной литературе не упоминалось. Между тем данный эпизод имеет ключевое значение для понимания хода событий 24 октября.

В воспоминаниях, изданных в 1933 году, Иван Гордиенко рассказывает: «Это письмо принесла и вручила Жене Егоровой, секретарю районного комитета партии Выборгского района, женщина, на квартире которой скрывался Ленин… Через два часа после получения этого письма собрались человек двенадцать ответственных партийных и советских работников…»⁹ Сохранились ли какие-либо решения данного собрания? Да, сохранились.

В «Петроградской правде» 5 ноября 1922 года опубликована заметка Б.Белова «Позиция Петроградского комитета накануне 25 октября», а в ней — резолюция, принятая 24-го на собрании «активных работников Петроградской организации»: «ПК считает необходимой задачей всех сил революции немедленное свержение правительства и передачу власти Советам рабочих и солдатских депутатов как в центре, так и на местах. Для выполнения этой задачи ПК считает необходимым перейти в наступлений всей организованной силой революции, без малейшего промедления, не дожидаясь, пока активность контрреволюции не уменьшит шансы нашей победы».

Достаточно сопоставить этот текст с ленинским письмом, чтобы стало очевидным, что резолюция являлась прямым ответом на обращение Владимира Ильича. Давление «снизу» стало фактом.

В том же № 251 «Петроградской правды» член ПК и ВРК Михаил Лашевич вспоминает о том, что «было собрано экстренное заседание Военно-революционного комитета, на котором присутствовало немного народу… Немедленно был дан приказ по всем районам не допустить разводки мостов».

Спустя два года, выступая на партийном собрании Выборгского района, Михаил Калинин сказал: «Вы помните, что в самый ответственный, исключительный момент, в октябрьские дни, когда встал вопрос: быть или не быть? — Владимир Ильич написал письмо в Петроградский комитет… Вы помните товарищи, когда читали это письмо на вашем собрании, то мы говорили, что момент выступления мы не упустим и все колеблющиеся элементы толкнем на революционный подвиг»¹⁰.

Около 5 часов на Центральный телеграф явился комиссар ВРК Станислав Пестковский. Охрану здесь несли солдаты Кексгольмского полка. Они заверили, что будут подчиняться только ВРК. И без единого выстрела Пестковский взял телеграф под свой контроль. Через час комиссар ВРК Леонид Старк с 12 матросами установил контроль над Петроградским телеграфным агентством. Около семи член ЦК Владимир Милютин явился как комиссар ВРК с вооруженным отрядом в Особое присутствие по продовольствию и установил охрану продовольственных складов¹¹.

Между тем Фофанова, вернувшись из райкома, сообщила Владимиру Ильичу, что Крупская связывалась с ЦК, но его просьба о переходе в Смольный — отвергнута: слишком опасно. Маргарита Васильевна попыталась соорудить обед, но Ленин воспротивился: «Бросьте всю эту готовку. Я уже сегодня ел — ставил чайник». Он снова пишет записку и вторично отправляет Фофанову к Крупской.

«Вскоре, — пишет Маргарита Васильевна, — я принесла от нее ответ, который его не удовлетворил». В ЦК опять ссылались на опасность и отсутствие охраны. Ругался Ленин нещадно: «Не знаю — все, что они мне говорила — они все время врали или заблуждались? Что они трусят? Тут они все время говорили, что тот полк — наш, тот — наш… А спросите — есть ли у них 100 человек солдат… 50 человек? Мне не надо полк». Он опять написал записку Крупской и отдал Фофановой: «Идите, я вас буду ждать ровно до 11 часов. И если вы не придете, я волен делать то, что хочу»¹².

Фофанова ушла, а вскоре появился Эйно Рахья. Ни в ПК, ни в райком он не заходил. Рассказал о положении в городе. Об угрозе разводки мостов. О том, что на улицах патрули и уже постреливают. «Мы напились чаю и закусили, — пишет Рахья. — Владимир Ильич ходил по комнате из угла в угол по диагонали и что-то думал».