Неизвестный Ленин

Наверное, о тех же «законах» революции, хотя и по-иному, говорил Шотману и Владимир Ильич. Разница лишь в том, что приведенные выше строки Павел Николаевич написал уже в эмиграции, спустя много лет. А тогда, в июле, он был непримирим. «Мы считали необходимым, — заявлял Милюков, — чтобы министр-председатель [Керенский] или уступил место, или во всяком случае взял бы себе в помощники авторитетных военных деятелей. И чтобы эти авторитетные деятели действовали с подобающей самостоятельностью и независимостью». На заседании кадетского ЦК 19–20 июля его предложение об установлении диктатуры без «социалистов» поддержали П.И. Новгородцев, А.А. Кизеветтер, Д.Д. Протопопов. Но большинство ЦК, особенно провинциалы, настаивали на том, чтобы коалицию сохранить. Общие опасения сформулировал самарский кадет А.В. Васильев: «Уход социалистов — это крах армии, бунты в городах, поджоги в деревнях». Но, что еще важнее, такой же точки зрения придерживался английский посол сэр Джордж Бьюкенен: «Кадеты не имеют на своей стороне армии, а потому для них преждевременно принять на себя управление с надеждой на успех». Значит оставалось, как выразился Милюков, — «наименьшее зло» — Керенский³¹.

В конце концов после сложных интриг, шантажа отставками, ночных переговоров в Малахитовом зале Зимнего дворца с членами ЦК кадетов, радикальных демократов, народных социалистов, эсеров и меньшевиков, заявив о том, что он будет подбирать членов кабинета индивидуально, Керенский 24 июля сформировал новое коалиционное правительство.

Оставив за собой пост премьера, военного и морского министра, он включил в него двух эсеров — Н.Д. Авксентьева (министр внутренних дел) и В.М. Чернова (министр земледелия), двух народных социалистов — А.С. Зарудного (министр юстиции) и А.В. Пешехонова (министр продовольствия), двух меньшевиков — М.И. Скобелева (министр труда) и A.M. Никитина (министр почт и телеграфов). «Нефракционный социалист» С.Н. Прокопович стал министром торговли и промышленности. Вчерашний кадет, а теперь «радикальный демократ» Н.В. Некрасов занял пост заместителя премьера и министра финансов; второй «радикальный демократ» И.Н. Ефремов — председателя Малого Совета министров и министра государственного призрения; кадеты П.П. Юренев — министра путей сообщения, С.Ф. Ольденбург — министра просвещения, А.В. Карташев — обер-прокурора Синода, а ближайший соратник Милюкова Ф.Ф. Кокошкин — государственного контролера.

Оставив за социалистами все «горячие» посты, кадеты получили возможность контролировать правительство, дабы оно не качнулось «влево». Как торжественно заявил в эти дни на IX съезде кадетской партии П.И. Новгородцев, «мы» никогда не вступили бы в состав кабинета, который стал бы проводить «социалистический курс». Ну а Керенский, в свою очередь, вновь получил возможность лавировать между «левыми» и «правыми» в таком кабинете. «Он стал главой государства, — с иронией заметил Суханов, — не в качестве представителя организованной демократии, а сам по себе, воображая себя надклассовым существом, призванным и способным спасти Россию»³². И 25 июля «организованная демократия» на объединенном заседании ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов и Исполкома Совета крестьянских депутатов поддержала новое правительство.

Итак, к концу июля появились признаки оживления массового протестного движения. И, как показало совещание 21–22 июля, оно коснулось и фронтовиков, которыми пугали и которые действительно подавляли «мятеж». Их симпатии к Советам были очевидны. С другой стороны, обилие «социалистов» в правительстве, оказавшемся, как трубила пресса, «левее всех предыдущих», создавало иллюзию, что угроза диктатуры миновала, что с демократией все в порядке, что кризисные для Советов дни миновали и «двоевластие» может возродиться вновь.

Все эти дни Ленин внимательно следит за событиями. Его точка зрения формулируется в статьях: «О конституционных иллюзиях», «Уроки революции», «Начало бонапартизма». В них речь о тех же «законах» революции, о которых он разговаривал с Шотманом и о которых позднее писал Милюков.