Неизвестный Линкольн

В те времена в Нью-Сейлеме жил один бездельник, по имени Джек Келсо, жена которого была вынуждена приютить жильцов в своем доме, пока муж рыбачил, играл на скрипке и читал поэзию. Большинство жителей городка смотрели на него свысока, считая его неудачником. Но Линкольн был глубоко впечатлен Келсо и был с ним в дружеских отношениях. До встречи с ним Бернс или Шекспир не имели для Линкольна особого значения: они были всего лишь именами, и, скорее всего, неопределенными и туманными. Но, услышав «Гамлета» и «Макбета» в исполнении Келсо, он впервые в жизни осознал, какую симфонию может создать английский язык: бесконечная красота и буря эмоций. Шекспир, конечно, запал в душу Линкольну, но его настоящую любовь завоевал Бобби Бернс. У него даже было некое чувство родства с Бернсом. Тот, как и Линкольн, был нищим и родился в хижине ничуть не лучше хижины Линкольнов и тоже был деревенским парнишкой, парнишкой, для которого разрушение гнезда полевой мышки было большой трагедией и настолько значимой, что это событие можно было взять и увековечить в поэме. Поэзия Шекспира и Бернса открыли Линкольну совершенно новый мир мышления, чувств и красоты. Но самым удивительным для него было следующее: ни Шекспир и ни Бернс не имели университетского образования, да и в школе учились не больше его самого. Иногда Линкольн смел думать, что, может быть, и он, необразованный сын безграмотного Тома Линкольна, создан для прекрасных творений, и роль продавца в магазине или рабочего кузнечной лишь временное занятие. С тех пор Шекспир и Бернс стали его любимыми авторами. Шекспира он читал больше, чем всех остальных авторов вместе взятых, и это оставило значительный след в его манере речи. Даже в Белом доме, когда бремя гражданской войны чертила на его лице глубокие морщины, Линкольн продолжал уделять Шекспиру значительную часть своего времени. Будучи всегда занятым, он успевал обсуждать поэмы со знатоками Шекспира и всюду брал с собой записки с понравившимися отрывками. А за несколько дней до убийства два часа читал вслух «Макбета» в узком кругу друзей. Так что влияние безнадежного ньюсейлемского рыбака Джека Келсо чувствовалось и в Белом доме…

Основатель Нью-Сейлема и владелец местной таверны был южанином: Джеймс Рутледж, у которого была прелестная дочь — Энн. Линкольн впервые встретил ее, когда ей было всего девятнадцать, и, невзирая на то, что она была помолвлена с богатейшим купцом Нью-Сейлема, сразу же влюбился в голубоглазую красавицу с золотыми волосами. Хотя Энн уже согласилась стать женой Джона Макнейла, они все же должны были ждать два года, пока она училась в колледже. И, спустя немного времени после переезда молодого Линкольна в Нью-Сейлем, случилась странное событие: Макнейл продал свой магазин и объявил, что возвращается в Нью-Йорк, чтобы со всей семьей переехать обратно в Иллинойс. До отъезда он открыл Энн некий секрет, что просто ошеломило ее, но молодая и влюбленная девушка все же поверила в его историю, и через несколько дней, пожелав Энн удачи, Макнейл оставил Нью-Сейлем, с обещаниями о частой переписке.

К тому времени Линкольн уже стал почтальоном поселения. Почтовая карета приносила почту дважды в неделю, но, поскольку отправка писем была дорогим удовольствием — от шести до двадцати пяти центов, количество почты было незначительным. И Линкольн носил почту в своей шляпе, встречающие его горожане спрашивали о наличии писем на свои имена, после чего почтальон выволакивал содержимое шляпы и начинал рыться в нем.

Энн Рутледж приходила за письмом дважды в неделю: первое пришло спустя три долгих месяца. В нем Макнейл оправдывался, будто раньше не мог писать, поскольку заболел по дороге в Огайо и лежал целых три недели, про остальное время— ни слова. Следующего письма пришлось ждать еще три месяца, но лучше бы его вообще не было: слова были холодными и неопределенными. В нем Макнейл писал о тяжелой болезни своего отца, о том, что кредиторы отца преследуют его, и он не знает, когда сможет вернуться. После этого долгие месяцы Энн следила за почтой, ожидая следующего письма, которое так и не пришло. И она стала сомневаться в искренности чувств своего жениха. Увидев ее страдания, Линкольн выразил готовность найти Макнейла, но Энн отказалась, сказав: «Он отлично знает, где я, и если сам не хочет мне написать, то я тем более не должна искать его».