Неизвестный Лысенко

Ирония судьбы: Т. Д. Лысенко и генетики делали одно дело. Оценивая с высоты сегодняшних достижений генетики ситуацию 1930-50-х в развитии науки о наследственности (о роли среды, о наследственности приобретенных признаков, о путях практического применения законов наследственности), можно сказать, что враждующие (к сожалению — враждующие!) стороны — советские агробиологи и советские генетики — на самом деле делали общее дело. Они рыли один и тот же туннель, но только с разных сторон и, соответственно, их методологии и методы сильно разнились. Т. Д. Лысенко и его соратники по сути говорили с позиций физиологии, развития растений, не вдаваясь в изучение внутренних (генетических) механизмов формирования хозяйственно важных признаков сельскохозяйственных культур, в то время как генетики изучали эти самые механизмы, но используя в качестве модели простые признаки, в основном дефекты, вызванные мутациями, на экспериментально удобных объектах, таких как дрозофила, растение арабидопсис, позже — бактерии. Временами эта общность цели приводила к тому, что заключения Т. Д. Лысенко и его оппонентов-генетиков совпадали. Например, с эволюционных позиций Т. Д. Лысенко утверждал, что «наследственность есть эффект концентрирования воздействий условий внешней среды, ассимилированных организмами в ряде предшествующих поколений» (Лысенко 1948, стр. 33). Это фактически не что иное, как идея генетической «фиксации» адаптивных модификаций, сформулированная И. И. Шмальгаузеном в его знаменитой теории стабилизирующего отбора (Шмальгаузен 1982, стр. 367). Однако в целом эта общность цели не была распознана ни одной из враждующих сторон. Если бы обсуждение проблем наследственности не было затуманено приматом философии и государственной идеологии, то развитие генетики и агробиологии в нашей стране пошло бы совсем иным, плодотворным путём.

Но враждующие стороны не могли допустить мысли о том, что противная сторона в чём-то права, и потому многое упустили. Например, гены яровизации, ответственные за развитие озимой и яровой форм мягкой пшеницы, были открыты в 1971 г. австралийским ученым (Pugsley 1971) и можно только сожалеть, что это не сделано в нашей стране, где все предпосылки для этого открытия были созданы Т. Д. Лысенко ещё в 1930-е годы. Возможность наследования изменений, вызванных прививками растений, также была продемонстрирована зарубежными исследователями (напр., Stroun et al. 1963, Ohta and Van Chuong 1975), хотя проблема вегетативной гибридизации была поднята трудами Т. Д. Лысенко задолго до того и развита в экспериментах его ученика И. Е. Глущенко (1948). Более того, совсем недавно немецкие исследователи сообщили первые данные по обмену генетической информацией между привоем и подвоем, используя генно-инженерные маркеры (Stegemann and Bock 2009).

Но… советские агробиологи во времена Т. Д. Лысенко не верили в существование дискретных единиц наследственности — генов, а советские генетики пугались терминов Т. Д. Лысенко, таких как «яровизация», «стадийное развитие», «вегетативная гибридизация», «воспитание растений». Им удобнее было ненавидеть и уничтожать друг друга и выплёскивать воду с младенцами, чем задумываться над сутью открытий по другую сторону возведённых ими научных баррикад.

Отзывы учёных о научной деятельности Т. Д. Лысенко

Закономерности, открытые акад. Т. Д. Лысенко в отношении теории стадийного развития, закономерности апробации по некоторым признакам гибридов первого поколения и т. д. — всё это является новой живительной струей в современной генетике, ибо они конкретно и действенно развивают важные вопросы феногенетики, имеющие для теории генетики и для методики селекции большое значение.

Николай Дубинин (1937 г.)

Учёные с мировым именем высоко отзывались о научных открытиях Т. Д. Лысенко. Мы уже говорили о Международном симпозиуме в США в 1948 г., проходившем под флагом открытий Т. Д. Лысенко и его школы. А как отзывались о них учёные-биологи — современники Т. Д. Лысенко?