Неизвестный Мао

Однако супругам Мао не удалось сломить Гуанмэй. На допросе перед экзекуцией она продемонстрировала необычайное бесстрашие, находчивость и красноречиво защищала мужа. Когда ее вытащили на сцену перед толпой, встретившей жертву кровожадными криками и поднятыми кулаками, палачи спросили: «Неужели ты не боишься?» Ее спокойный ответ произвел впечатление даже на них: «Нет, не боюсь».

Десятилетия спустя Куай с восхищением говорил о Гуанмэй: «Она была очень сильной… Она стояла выпрямившись и отказывалась склонять голову по приказу. Множество студентов набросилось на нее, ее бросили на колени, но онатутже поднялась. Гуанмэй было невозможно запугать. Она была полна гнева на Мао Цзэдуна, но не могла прямо сказать об этом». Позднее мужественная женщина написала Мао протестующее письмо.

Лю поступил так же; он писал снова и снова. Мао в ответ усиливал преследования; прежде чем покинуть Пекин 13 июля, он оставил ГКР подробные инструкции на этот счет. Как только он уехал, сотни тысяч цзаофаней встали лагерем возле Чжуннаньхая и через десятки мегафонов стали выкрикивать супругам Лю оскорбления — «собачье дерьмо» и прочее. Подчиненных Лю вытаскивали из-за стен Чжуннаньхая и тут же на месте устраивали гротескное судилище над ними.

В разгар этой кампании Лю предъявили требование «покорно склонить голову и признать свои преступления перед председателем Мао». Требование исходило от некоторых цзаофаней, якобы представлявших «массы». Но предъявил его Лю казначей Мао и глава его личной охраны Ван Дунсин, поэтому не оставалось сомнений, кто был кукловодом. Лю наотрез отказался. Предчувствуя худшее после такого вызова, Гуанмэй показала мужу бутылочку с таблетками снотворного, молча предлагая ему покончить жизнь самоубийством вместе с ней. Никто не произнес ни слова, так как они опасались, что их подслушивают; в этом случае таблетки у них почти наверняка отобрали бы. Лю покачал головой.

Мао знал, что сила Лю в значительной степени исходит от жены, и потому приказал разделить супругов. 18 июля им сказали, что вечером для них устроят два отдельных судилища. Через тридцать с лишним лет Гуанмэй написала об этой минуте:

«Я сказала: «Похоже, на этот раз действительно пора прощаться!» Я не могла сдержать слез…

…Единственный раз за всю нашу жизнь Шаоци собрал для меня вещи; он очень аккуратно сложил мою одежду. Последние несколько минут мы просто сидели, глядя друг на друга… Он вообще-то редко шутил, а тут вдруг сказал: «Мы как будто ждем портшез, который прибудет и унесет тебя прочь [выдавать замуж]!»… Мы рассмеялись».

После жестоких судилищ обоих супругов Лю подвергли одиночному заключению. Они еще встретились только один раз — когда вместе предстали перед так называемым судом. Это было 5 августа 1967 года, в первую годовщину публикации письма Мао, направленного против Лю. Подручный Мао Куай подготовил на площади Тяньаньмынь большую церемонию; для супругов Лю специально выстроили трибуну, на которой они должны были предстать перед организованной стотысячной толпой. В последний момент Мао отказался от этой идеи, опасаясь, что это увидят иностранцы. Стоит им увидеть в центре Пекина, то есть явно с его ведома, такое судилище над его бывшим ближайшим сотрудником, и вся кампания легко может обернуться против него самого. Важно и то, что это повлияет на иностранных маоистов, многих из которых «большая чистка» Мао уже оттолкнула от него[141]. Не мог Мао и позволить супругам Лю выступать. Нельзя было сомневаться, что оба Лю будут категорически все отрицать, как они делали это в письмах ему и перед цзаофанями. Мао не осмелился устроить показательный суд в сталинском стиле. Поэтому Лю получили свою порцию оскорблений в стенах Чжуннаньхая от переодетых в штатское личных охранников Мао и персонала дворца.

В тот же день, 5 августа, «идущие по капиталистическому пути» под номерами два и три — Дэн Сяопин и Тао Чжу (номером один был Лю) тоже прошли процедуру обвинения возле собственных домов. Оба впали в немилость, как и многие прежние фавориты Мао, потому что отказались участвовать в «большой чистке». Но Мао ненавидел их не так сильно, как Лю, поэтому с ними обошлись с меньшей жестокостью. Жена Тао Чжу Цзэн Чжи была давней подругой Мао, и ее пощадили. Позже она описывала один характерный эпизод, из которого видно, как умело и точно Мао контролировал все происходящее. Пока ее мужа избивали, ей самой разрешили присесть. Какая-то разъяренная женщина уже собиралась наброситься на нее, но Цзэн Чжи заметила, что один мужчина из зрителей покачал головой, и женщина тут же отступила.

Цзэн Чжи знала, что «дружба» и покровительство Мао могут исчезнуть, как только она сделает что-нибудь неугодное Великому кормчему. Позже, когда ее смертельно больной муж был отправлен в ссылку, ей предложили его сопровождать. Оба они знали, что если она согласится, то потеряет расположение Мао. Это погубит и ее, и единственную в их семье дочь. Поэтому супруги решили, что мужу следует ехать одному. Позже он умер в ссылке.