Неизвестный Мао

Вдохновленный успехом со спутником, Мао предпринял еще одну попытку показать себя всему миру в качестве истинного руководителя войны в Индокитае. 20 мая он выпустил обращение «Народы мира, объединимся и победим американских агрессоров и всех их пособников!». На следующий день он поднялся на ворота Тяньаньмыни и приказал зачитать этот текст, обращенный к полумиллионной толпе; сбоку от него стоял Сианук. Уже из названия можно было понять, к чему призывает Мао. Но представление было таким же фарсом, как и задачи, которые выдвигались в документе. Его зачитал тогдашний человек номер два в Китае Линь Бяо, которому заранее должны были сделать стимулирующую инъекцию. Сианук заметил, что перед митингом Линь, «казалось… был немного пьян. Он периодически прерывал Мао, жестикулируя и громко выкрикивая антиамериканские тирады». Когда Линь начал читать заявление, он произнес: «Я собираюсь произнести речь! Я буду говорить о Вьетнаме — двух Вьетнамах — половине Вьетнама». Когда он начал читать текст, то в нескольких местах допускал ошибки, говоря «Пакистан» вместо «Палестина».

В заявлении осуждался американский президент Ричард Никсон. Узнав это, Никсон очень рассердился и в сильном гневе даже захотел отдать приказ судам занять боевые позиции. Киссинджер успокоил его, отметив, что Мао, «по сути дела, ничего не предложил Ханою, кроме устной поддержки». Заявление Мао было решено проигнорировать. Тогда он набросился на Киссинджера за то, что тот не признает его равным игроком, обозвав его «зловонным ученым», «профессором университета, который не понимает ничего в дипломатии». Сердитый, раздосадованный Мао обратился с мучающим его вопросом к вьетнамскому премьеру Донгу.

«Мао. Почему американцы не подняли шум из-за того, что более 100 тысяч китайских солдат помогают вам строить железные дороги, дороги и аэропорты, хотя они знали об этом?[149]

Донг. Конечно, они боятся.

Мао. Они должны были поднять шум по этому поводу. Кроме того, их оценка численности китайских войск во Вьетнаме явно занижена».

Попытки распространения маоизма потерпели неудачу как в Индокитае, так и во всем мире. Проявив находчивость, Мао придумал новую схему, благодаря которой он вновь окажется в центре внимания: теперь он собирался заставить президента Соединенных Штатов приехать в Китай.

Глава 54 Никсон: красная наживка проглочена (1970–1973 гг.; возраст 76–79 лет)

Когда его режим был создан в 1949 году, Мао намеренно лишил США возможности признать его, чтобы убедить в своей дружбе Сталина. Он надеялся, что таким образом Китай получит всемерное содействие советского вождя в создании военной машины Китая. После смерти Сталина в 1953 году Мао начал искать пути восстановления отношений с Америкой, чтобы получить доступ к западным технологиям для реализации своей программы превращения Китая в сверхдержаву. Но воспоминания о борьбе с китайцами в корейской войне были еще слишком живы в памяти американцев, и Вашингтон отнесся к Пекину пренебрежительно. Хотя обе страны установили особый дипломатический канал для обсуждения определенных проблем, в целом отношения между ними оставались замороженными. Мао занимал агрессивную антиамериканскую позицию, и в 1960 году, настойчиво насаждая маоизм, он сделал эту воинственную риторику отличительным признаком своей внешней политики, а Кремль обвинил в мягкости по отношению к Америке.

В 1969 году новый американский президент Никсон публично высказал свою заинтересованность в улучшении отношений с Китаем. Мао ему не ответил. Установление отношений с Вашингтоном подвергло бы опасности его образ революционного вождя. Только в июне 1970 года, после того как его антиамериканский манифест от 20 мая не получил широкой поддержки, когда стало окончательно ясно, что маоизм нигде в мире не добился значительных успехов, Мао решил пригласить Никсона в Китай. Его целью было не примирение с Америкой, а стремление лишний раз громко заявить о себе на международной арене. Мао не хотел, чтобы его заподозрили в излишней заинтересованности в контактах с американским президентом, поэтому послал приглашение окольным путем. В ноябре Чжоу направил послание через румын, которые имели хорошие отношения как с Китаем, так и с Америкой. В нем отмечалось, что Никсон будет тепло встречен в Пекине. Приглашение достигло Белого дома 11 января 1971 года. Как и опасался Мао, Никсон не стал торопиться, сказав «Мы не должны казаться слишком нетерпеливыми, чтобы сразу же отвечать», если верить утверждению Киссинджера. Когда Киссинджер ответил Пекину 29 января, в послании не содержалось «никакого упоминания о визите президента», идея оценивалась «преждевременной и потенциально смущающей».

Мао не сдавался. Он скоро нашел другой способ соблазнить Никсона визитом в Китай.