Неизвестный Миль

В Коктебеле на пляже мужском
Разговоры велись без поправок.
А волна добиралась ползком
До беспечно оставленных плавок.

Там Зенкевич, Каверин и Крон,

И Ямпольский, и тот же Иванов
В жизнь смотрели с различных сторон
Со своих деревянных диванов —

Топчанов. А соленая пыль

Не спеша оседала на коже.
Моисеев, Герасимов, Миль,
Разумеется, были там тоже.

Там все было тогда без прикрас,

И я вроде мальчишек сопливых
Слушал новый подробный рассказ
Между двух краткосрочных заплывов.

Мне с годами пойдет это в прок.

Забывать непростительно глупо
Коктебельский давнишний урок —
Будни мудрого голого клуба.

… Я задремывал, и в полусне,

Мне сознанье слегка будорожа,
Оставалась чуть-чуть в стороне
Дымка близкого женского пляжа.

1996
Константин Ваншенкин

В Литфонде М. Л. подружился с Твардовским. Александр Твардовский читал ему свои стихи, главы из Василия Теркина, потом «Теркина на том свете». С удовольствием цитировал его стихи наизусть. Дома выписывали журнал «Новый мир» и знали про все неприятности у Твардовского. В один из своих последних приездов в Коктебель Михаил Леонтьевич считал, что нужно как-то поддержать Твардовского, который был морально подавлен, ходил молчаливый, скучный, сидел в своей комнате и пытался писать. М.Л. с дочерью Леной заходили к ним в комнату, брали его дочку Олю Твардовскую на этюды, она училась тогда в художественном училище.

Михаил Леонтьевич с удовольствием ходил рисовать в Мертвую бухту, хотя тащиться по жаре по степи, преодолевая спуски и подъемы, было очень тяжело. Много раз он рисовал профиль горы Волошина, гору Сюрюк-Кая и Карадаг.

Первая выставка Волошина в Москве

О Киммерия, древняя страна…

Андрей Белый в 20-е годы писал о Волошине, его гостеприимстве, его доме в Коктебеле, о котором знала русская интеллигенция. Он увидел в этом доме нечто большее:

«Это дом интеллигента, не дом, а музей, и музей единственный. Слепок жизни одного человека».

Люди культуры тянулись к этому дому, как к духовному центру.

После выставки Волошина в Ленинграде в 1927 году в клубе журналистов на Фонтанке в прессе появился ряд статей о его декадентских настроениях, и после смерти Волошина его имя стало запретным.

Михаил Леонтьевич Миль, однажды получивший от Марии Степановны разрешение рисовать в доме Волошина, тщательно скопировал его кабинет с книгами и бюстом египетской богини. Этот кабинет был также в центре внимания на выставке «Ученые рисуют», и после ее окончания акварель не вернули.

М.Л. понимал значение Волошина как поэта и художника. Он был пленен прозрачными акварелями, даже перенял его манеру письма. М.Л. удивляло, что обитатели Дома творчества, которые пользуются гостеприимством М. С. Волошиной, завещавшей дом Литфонду, а картины и библиотеку с собранием французских поэтов — Пушкинскому дому в Ленинграде, не могут помочь вдове устроить выставку работ Волошина. Он предложил устроить эту выставку в Москве.

Художник А. П. Крылов приехал в Коктебель и привез Марию Степановну и около сотни акварелей на завод, где подготовили работы Максимилиана Волошина к выставке, окантовали их, застеклили.

Мария Степановна предлагала подарить несколько акварелей М. Л. Милю, но он отказался, считая эти работы слишком ценными.

Узнав о планировавшейся выставке, к Марии Степановне в Планерское был командирован сотрудник Института русской литературы Н. В. Измайлов, который сообщил в Москву о том, что Пушкинский дом заинтересован в том, чтобы провести выставку в Ленинграде. Заодно он напомнил М.Л. в письме о том, что «архив, библиотека и художественное собрание Максимилиана Александровича Волошина завещаны М. С. Волошиной, как Вы, вероятно, знаете, Пушкинскому дому».

Выставка картин запрещенного М. Волошина состоялась в клубе «Радуга» в ноябре 1960 года.

М. Л. Миль пригласил весь цвет творческой интеллигенции Москвы: писательницу Звягинцеву, художников Кукрыниксов, Мирель и Мариэтту Шагинян, скульптора Цигаля, писательницу Галину Серебрякову, актрису Тамару Макарову, писательницу Коптяеву, академика живописи Кеменова и многих других.

Для того чтобы открыть выставку, Милю пришлось проявить упорство, дипломатический талант и обойти всевидящее око партийных деятелей от культуры. Ну что же, навлекать немилость чиновников КПСС и принимать на себя первый удар Михаилу Леонтьевичу было не впервой.