Неизвестный Миль

Рассматривается нагружение. «Куда пойдет сила? Нет, не туда, — говорил он. — Сила не дура, она сразу пойдет сюда! А мы ей скажем: вот здесь мы тебя… нет вас, ждем»! Или: «Ну как вы закрепили узел? Вот как!» И берет, отворачивая вправо, влево лацкан пиджака: «Вот как надо крепить узел!» Тут он хватает своей рукой плечевой сустав конструктора, пошатывает его, вроде сильно трясет, а плечо на месте. Тут же предлагается усиленное крепление узла.

Не сразу мы привыкли к его остроумным, забавным розыгрышам в виде вопросов этакого простака-туго-дума. Показываем чертеж агрегата, нижнюю наружную обшивку которого приклепали обычными заклепками с полукруглой головкой, как и раньше бывало. Он уставился на эти заклепки и спрашивает: «Напомните-ка, я позабыл, а нет ли у нас в нормалях заклепок с шестигранной головкой?!» Секунды смятения… Затем он улыбается, все рассмеялись и серьезно обсудили возможность замены этих заклепок на потайные.

Как-то показываем чертеж балки, в которой копировщица с особым чувством обвела контуры рифтов, выштамповок в стенке. Посмотрел и прежде всего спрашивает: «Куда это все жуки эти полезли?»

О его ревностном внимании к внешнему виду, обводам и формам всем было известно. Обводы нового вертолета. Его формы отрабатывались лично им с мастерами-модельщиками, и не допускались какие-либо не согласованные с ним уточнения. Его безупречный художественный вкус, выраженный в доведенных еще на моделях обводах вертолета, до сих пор поражает специалистов. И если сейчас в модификациях вдруг изменяются обводы хвостовой части, то сразу видно, что на этом нельзя остановиться, потеряна пропорция и спасает только изменение и носовой части.

Вспоминаются некоторые высказывания М.Л. при разных обстоятельствах. Бывает видно, что в работе остался крошечный минус, незаметный и не обязательно требующий доделки. Тогда, подписывая чертеж, он произносит: «Яблочко с точечкой может быть не хуже, а еще краше».

А в случае, когда излишне добиваться активного одобрения сверху, когда молчание уже знак согласия, в запасе у него был анекдот о чересчур исполнительном еврее, который, будучи приглашенным в субботу куда-то, прибежал к раввину с вопросом, можно ли ему сегодня, в субботу, побриться. Тот отвечает: «Конечно, нельзя!» Пришедший видит, что раввин свежевыбрит: «Как же это?» Тот отвечает: «Но я же не спрашивал!»

Бывали мы свидетелями удивительных по острой полемике инженерных споров при решении серьезных вопросов в ходе обсуждения конструкции. Так бывало в бригаде Александра Михайловича Блока по чертежам капота двигательной установки. Начальник бригады отстаивал свою явно небезупречную конструкцию. Вокруг, как обычно, собрались конструкторы — любители послушать экспромты.

Михаил Леонтьевич был спокоен, соблюдал тактичность и свою критику передавал якобы третьему мифическому лицу: «Один мой знакомый всегда возмущался, когда видел, что…» Дальше идет критика, свой довод, предложение. А. М. Блок нервничает (спорить трудно) и срывается: «Извините, дурак был ваш знакомый, посмотрите, ведь понятно, что…» Но еще два-три довода, и «знакомый» одолевает начальника бригады. Но бывали диспуты не всегда в пользу Главного конструктора. А если кто-либо из строптивых юнцов пытался на равных дискутировать с Михаилом Леонтьевичем и начинал даже зарываться, то тут кто-либо из опытных старичков быстро шептал, подсказывая ему: «Соглашайся!»

Известна и шутливая жалоба Михаила Леонтьевича своему другу: «Ох и трудно бывает мне убеждать своих подчиненных и уговаривать их, и, представьте, это даже когда я прав!» Но обманчивым было бы представление о М. Л. Миле как о благодушном и мягком человеке. В решении вопросов, которые он считал важными и принципиальными, он был решителен, тверд, неоспорим, способен принять лично, оперативно самое ответственное решение.

С. А. Мазо, конструктор ОКБ № 387».

Воспоминания З. Е. Шнурова