Неизвестный Пири

Лодка удалялась от судна, и люди на борту спрашивали себя, сохранят ли свои жизни эти три смельчака, обреченные еще на один год заточения. По определению Пири, первая часть экспедиции закончилась, и ее финалом можно было считать эту безрадостную картину.

Поговорим о мотивах Ли, оставшегося на вторую зимовку, сулившую, казалось, только невзгоды.

Журнал Американского географического общества утверждал, что лейтенанту удалось «уговорить одного из мятежников остаться с ним и его чернокожим слугой Мэттом Хенсоном».

Брайс словно объясняет: «Он [Пири] убедил Ли остаться, пообещав ему по возвращении высокий пост в правительстве».

Кажется, оба источника не совсем верны. Почти за месяц до прихода «Фэлкона» Ли написал маме: «Мистера Пири действительно преследуют серьезные неудачи. Иногда мне кажется, что я почти готов расплакаться, но это, конечно, не поможет. Наши люди от него отвернулись, и я остался практически единственным верным ему человеком, я – слабосильный слюнтяй. Чем же я могу ему помочь, что я могу для него сделать? Почти ничего. Если дома есть какие-либо дела, требующие моего присутствия, то я буду в отчаянии, ведь я нужен ему здесь. Мне придется с большой неохотой оставить его. Мне будет трудно, поистине трудно это сделать. Ты не представляешь, какие чувства я испытываю к этому человеку! Чем больше наговаривают на него, тем больше он мне нравится… Все так злятся на него, и если одна из сторон неправа, а я думаю, что так и есть, то я точно знаю, что неправы именно они… Все участники знают, что я верен своему договору и мистеру Пири…»

Строчки вызывают теплые чувства и симпатию к автору письма. 3 августа Ли засвидетельствовал в дневнике: «[Пири] сказал мне, что спросил у каждого участника, останется ли он еще на год, и каждый из них отказался. Потом он сказал мне, что Мэтт остается, и спросил о моем решении. Я ответил, что остаюсь с ним. С радостью он дважды переспросил меня, так ли это на самом деле, и когда я заверил его в своих словах, то все, что он смог сказать в ответ, было: «По рукам!»

Эту запись приводит Уимс. У Брайса находим другое. Дневниковая запись Хью Ли от 7 августа 1895 года: «Мистер Пири заверил, что у меня будут большие шансы занять высокую должность в Штатах не только если здесь все пройдет успешно, но и в противном случае. И я действительно считаю, что это лучший вариант для меня».

Брайс сообщает, что позже Ли в самом деле был взят на важную государственную службу.

И все же не посулы Пири заставили Ли ответить согласием на сакраментальный вопрос. Откажись Ли, начальник во власти своей гордыни, возможно, обосновался бы в Энниверсари-лодж вдвоем с Хенсоном, и тогда зимовка стала бы для лейтенанта еще невыносимее, а со стороны «вторая часть» полярной кампании выглядела бы просто нелепой. По сути, Ли спасал Пири, и делал это, вероятно, не только из чувства долга, не только из соображений личной выгоды, но и следуя своему душевному порыву.

Хью Ли

Уимс говорит о Ли как об образованном, непреклонном, энергичном человеке, всегда соблюдающем субординацию. Пири искал подходящих людей, но получалось неважно. Ли, возможно, был счастливым исключением. Широко известно высказывание Пири после похода на Северный полюс в 1909 году:

Мой отряд можно было считать идеалом, воплощенным в действительность, – он был верен и послушен моей воле, как пять пальцев моей руки.

Пири имел в виду группу, которая, по его словам, 6 апреля 1909 года достигла Северного полюса, – он сам, Хенсон и четверо инуитов. На куполе Гренландии Ли и Хенсон составляли такую же идеальную команду, полностью послушную воле Пири, и, само собой, управляемость группы очень желательна, необходима, но для полярной победы далеко не достаточна. Иной просчет командира может убить все старания, все приготовления. Наглядный пример тому – события, случившиеся в Энниверсари-лодж осенью 1894 года. Надвигалась зима, весной предстояло новое путешествие, и пока полярная ночь не наступила, начальник спешил пополнить запасы мяса. Вместе с инуитами он успешно охотился на оленей, были убиты несколько моржей. Лишь два фатальных события, по мнению Пири, могли помешать весеннему походу к скале Флота: бешенство собак и смерть одного из членов команды. Кстати, в отчетной статье Пири откровенничает: