Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера

Как-то в начале 1944 года Видман сообщил, что его руководство заинтересовано в том, чтобы представитель азербайджанских друзей в Германии Атамалибеков посетил Турцию и обсудил ряд вопросов, связанных с использованием потенциала эмиграции. Но турецкие власти, как саркастично заметил немец, стали очень медлительны в визовых вопросах. Поэтому предлагается отправить из Стамбула в Берлин двух политических деятелей из азербайджанской организации, причем одним из них должен быть лидер «Милли Бирлик». Бюро партии, однако, сочло, что ехать их председателю в Берлин в нынешней ситуации крайне опасно, и было решено воздержаться от поездки.

Начались неувязки и с организацией сотрудничества на месте. На первый план у немцев выходили сугубо практические вопросы участия эмиграции в организации воинских формирований из числа военнопленных — национальных легионов. А это уже преимущественно функции армейских инстанций. Поэтому германский военный представитель в Турции, как рассказал в своем окружении Шамхорский, настаивает, чтобы работа с азербайджанской организацией была поручена его аппарату. Видман, естественно, отнесся к этому отрицательно, понимая, что позиция турецких властей в этом вопросе будет для немцев только ухудшаться. Менять что-либо в общем-то отлаженной связи с азербайджанскими друзьями в такой ситуации не следует. Он пообещал своему военному коллеге всяческое содействие в выполнении его миссии. Руководство «Милли Бирлик» поддержало линию Видмана.

В мае 1944 года Шамхорский вместе с одним из своих доверенных людей посетил Шефкет-бея, генерального секретаря народной партии. Цель его визита к турецкому политику — получить у властей разрешение на въезд азербайджанцев из Германии в Турцию. Шамхорский пояснил, что в рейхе находится значительное число его соотечественников из числа военнопленных, эти воины мечтают попасть в Турцию и остаться там в случае поражения Германии. Он имел в виду, конечно, не военнопленных, находившихся в концлагерях, а членов национальных легионов, куда гитлеровцы загоняли азербайджанцев, так же, как и военнопленных других национальностей, и делали это не без помощи политиков в эмиграции. А в беседе он упирал на то, что тревожится за судьбу молодых людей в случае разложения Германии, тем более, как выразился, ее большевизации.

Шефкета не тронули слова Шамхорского. Он заявил, что мир переживает такое время, когда каждый народ думает только о себе. Ему тоже небезразлична судьба тюркского элемента, но международное положение Турции таково, что она сегодня не может облегчить участь этих людей. Сидите спокойно, порекомендовал турецкий политик, и займитесь личными делами. Всякий шум сейчас бесполезен и даже опасен для вас лично и вашего народа. На этом разговор и закончился.

Идти больше было не к кому. Потихоньку стали сворачиваться и германские службы в Турции. Анкара явно дрейфовала в сторону союзников, что стало совершенно очевидным после открытия второго фронта и высадки англо-американских войск в Нормандии.

С первой партией сотрудников германских учреждений во главе с послом Папеном покинул Турцию и господин Видман. При прощании с Шамхорским он уверял, что по приезде в Германию вступит в азербайджанский легион и будет с оружием в руках воевать с Красной Армией и, кроме того, постарается установить связь со Стамбулом через швейцарское посольство. Блефовал, конечно: очень-то он нужен со своими проблемами швейцарской дипломатии, когда крах рейха был уже не за горами!

Де Хаас пока продолжал оставаться в стране, его контакты с руководящими деятелями кавказской эмиграции еще продолжались, и в меру возможностей внешней разведкой НКГБ они отслеживались. Германский резидент продолжал, в частности, работать с Мамедом Али Расул-заде.

Мамед Али приходился двоюродным братом лидеру партии Мусават, носил ту же фамилию Расул-заде. Он играл далеко не последнюю роль в жизни партии, при мусаватистском правительстве был членом парламента, позже эмигрировал, проживал в Иране и Румынии, накануне войны осел в Турции.

В Стамбуле он регулярно встречался с де Хаасом. Как-то на его квартире в Ямыл-Кое состоялось совещание членов исполнительного бюро «Бирлик», председателем которого он сам и являлся. Ситуация на советско-германском фронте к этому времени сильно изменилась, настроение у присутствующих было не лучшим, но делали вид, что все еще может поправиться. В повестке дня было три вопроса: о встречах с германскими представителями, о контактах с грузинскими группами и о закупке золота на денежные средства партии.

Члены бюро высказали обеспокоенность по поводу того, что в последнее время председатель, судя по его информации, стал редко встречаться с господином де Хаасом. Немцы, посчитали коллеги Мамед Али, могут расценить это как нежелание поддерживать с ними связь или, того хуже, как охлаждение к делу вообще. Было рекомендовано позаботиться о более регулярных встречах.