Читаем Неизвестный Шекспир. Кто, если не он полностью

Неизвестный Шекспир. Кто, если не он

Сравните с этим слова, в которых Клеопатра выражает отвращение, возбуждаемое в ней одной мыслью о том, как ее поведут в Рим в свите Октавия Цезаря («Антоний и Клеопатра», последняя сцена):

Ну, Ира, как это тебе нравится? И тебя, египетскую куколку, будут показывать в Риме, точно так же, как меня. Подлые ремесленники, с засаленными передниками, с треугольниками и молотками, поднимут нас, чтобы мы были виднее, на руки, и мы, объятые их вонючим дыханием, должны будем впивать в себя их гадкие испарения.

Все главные лица в пьесах Шекспира имеют, в сущности, то же брезгливое отношение к черни; если же они его не выражают прямо, то это всегда вытекает из низкого расчета. Когда Ричард II в пьесе того же имени предал изгнанию Болингброка, он в следующих словах описывает его прощание с народом (I, 4):

…Заметили мы сами,И видели то Бэгот, Буши, Грин,Как ластился к простому он народу.Казалось, он в сердца людей вползалУниженной и панибратской лаской.Мы видели, какие он поклоныГлубокие отвешивал рабам,Как вкрадчивой улыбкою своею,Смиренною покорностью судьбе,Мастеровым понравиться старался,Как будто бы желая унестиВсю их любовь с собой, в свое изгнанье.Он шляпу снял пред устричной торговкой.Когда же два иль три ломовикаЕму вскричали: «Бог вам помоги!» —То, гибкое колено преклонив,«Благодарю вас, земляки, друзья!» —Он отвечал.

Большая часть этих цитат ясно показывает, что Шекспира отталкивал просто-напросто дурной запах. Он и в том отношении являлся истым художником, что был восприимчивее всякой женщины к неприятному ощущению, порождаемому гадкими испарениями.

К тому моменту жизни Шекспира, к которому мы теперь приблизились, это неприятное ощущение, как и всякое другое недовольство его, возросло прямо до страстного негодования. Добродетели и преимущества простого народа не существуют для него, его страдания — страдания воображаемые или заслуженные, его стремления — стремления вздорные, его права — одни бредни, его действительные характерные черты — повиновение тому, кто ему льстит, неблагодарность к тем, кто его спасает, а действительная страсть его врожденная, глубокая и глухая ненависть к тому, кто велик. Но все свойства его поглощаются одним свойством — тем, что от него воняет:

Кориолан (III, 1).

А что до черни, смрадной и беспутной,Я льстить не в силах ей, и пусть онаВ моих речах любуется собою.

Брут (II, 1).

При мне он клялсяЧто он не будет консульства искать,Так, как другие: не пойдет на площадь,Не станет надевать перед народомСмирения одежду, и на раныПоказывая, не попросит онСогласия у смрадных ротозеев.

Когда плебеи изгоняют Кориолана, он начинает свою речь к ним восклицанием (III, 3):

Вы — стая подлых сук. Дыханье вашеПротивней мне, чем вонь гнилых болот!Любовью вашей дорожу я столько ж,Как смрадными, раскиданными в полеОстатками врагов непогребенных! [26]

Старик Менений, восторженный почитатель Кориолана, услыхав, что изгнанник перешел на сторону вольсков, говорит народным трибунам:

…Ну, заварили кашуВы с вашими рабочими-друзьями!Не понапрасну вы за чернь стояли,Так чесноком протухшую!И несколько ниже:А, вот и сволочь!Так и Авфидий с ним?(Народу.) На Рим заразуВы навлекли в тот час, когда кидалиСвои засаленные шапки вверх,В тот час, когда приветствовали крикомИзгнание Кориолана.

Перейти на страницу: