Неизвестный Шерлок Холмс. Помни о белой вороне

Осколки киномолвы

С моим другом, художником Василием Вдовиным, мы готовили к изданию альбом рисунков Бориса Николаевича Ливанова: «Мастера кино». О рисунках моего отца кинорежиссер Сергей Эйзенштейн писал: «Это не портреты, а… психологически разработанные роли: их можно играть».

Вглядываясь в знакомые каждому кинематографисту, да и большинству зрителей лица, изображенные артистом-художником, я вспоминал забавные истории, с ними связанные, какие-то ситуации, в которых они оказывались, их характерные слова и выражения, оставшиеся жить в мире кино. Осколки киномолвы…

* * *

Артист Черкасов негодовал:

– От Эйзенштейна с ума можно сойти! На моем крупном плане смотрит в камеру и требует:

Коля, лоб – ниже, а подбородок – выше!!!

* * *

Николай Черкасов и режиссер Всеволод Пудовкин вдвоем представительствовали в Индии на «Неделе советского кино». По их возвращении журналисты спросили Черкасова:

– Что произвело на вас в Индии самое сильное впечатление?

– Пудовкин, – ответил Черкасов.

* * *

Сергей Эйзенштейн говорил о режиссере Григории Рошале: «Вулкан, извергающий вату». Но ему же принадлежат слова: «Рошаль был весь открыт и струны в нем дрожали…»

Один из старейших кинорежиссеров А. Ивановский как-то заметил:

– Я предпочитаю неискреннюю вежливость искреннему хамству.

* * *

Режиссер Александр Довженко:

– Кинематографу свойственно преувеличивать. На экране даже муха, снятая крупно, может угрожать человечеству.

Разросшиеся помещения «Мосфильма» Довженко охарактеризовал так:

– Всюду долго и никуда не прямо. Здесь есть места, где еще не ступала нога человека.

* * *

Фильм «Сталинградская битва» создавался по личному указанию Сталина. Участвовали все рода войск: пехотные полки, танковые соединения, авиация.

Готовилась съемка главной эпической сцены: решающее наступление наших войск. Киногруппа во главе с режиссером Владимиром Петровым расположилась на холме, возвышающемся над степной равниной. Вдали, за линией горизонта, военные консультанты, недавние боевые генералы, сосредоточили пехотные полки, танковые бригады. За ними, на подготовленных взлетных полосах, десятки самолетов ждали сигнала, чтобы подняться в воздух. Операторы на холме готовили к работе несколько кинокамер.

Старший военный консультант с белым флагом на коротком древке в опущенной руке подошел к режиссеру:

– Владимир Михайлович, по всей степи расположены наблюдатели с биноклями. Они следят за каждым вашим движением. Когда будете готовы, махните флагом – это будет для наземных войск и авиации сигналом к наступлению. – И передал Петрову флаг.

– А как махнуть? – спросил режиссер. – Вот так? – И махнул.

Через считаные секунды танки вылетели на равнину, за ними с криком «ура!» – пехота, а за ней на бреющем полете, ревя моторами, авиация. Заработала взрывная пиротехника.

Петрову и главному консультанту потребовалась врачебная помощь. Но все обошлось. Оправдались тем, что была необходима генеральная репетиция.

Выступая с речью на Учредительном съезде Союза кинематографистов, сценарист и кинокритик Виктор Шкловский, в частности, сказал:

– В советском кинематографе много прекрасных режиссеров, талантливых артистов, блестящих операторов… Пора, чтобы в наш кинематограф пришли мужчины!

Зал отозвался овацией.

* * *

До учреждения Союза кинематографистов был создан Оргкомитет,

и кинематографистам раздали удостоверения членов Дома кино. Но, как оказалось, это не помешало совершенно посторонней публике заполнять зрительный зал Дома.

Однажды председатель Оргкомитета режиссер Иван Пырьев сам встал в контрольных дверях и каждого входящего грозно спрашивал:

– Член Дома?

Ему предъявляли удостоверения.

Когда вошел Ростислав Плятт, Пырьев автоматически спросил:

– Член Дома?

– Почему дома? – удивился артист. – Всегда с собой.

* * *

Артист Алексей Дикий как-то сказал:

– У нас как принято: назначат человека уборной заведовать – он сразу думает, что стал «Главговно».

* * *

Корней Чуковский шутил по поводу фамилии драматурга Корнейчука:

– Корнейчук – это мой театральный псевдоним.

* * *

Александр Вертинский утверждал:

– Если человек умер, то это надолго. Если дурак – это навсегда.

* * *

Режиссер Александр Зархи славился своей рассеянностью. Однажды он пригласил большую компанию кинематографистов к себе на дачу, на ранний обед.

Гости приехали к назначенному часу и застали хозяина, загоравшего на террасе голым по пояс, в одних пижамных штанах.

Повторился сюжет бессмертной гоголевской «Коляски». Хозяин вынужден был признаться, что забыл о приглашении.

– Никакого обеда нет… Жены дома нет… – лепетал сконфуженный Зархи, при этом от крайнего смущения и растерянности поминутно оттягивал на животе резинку пижамных штанов и заглядывал в образовавшееся отверстие.

– Саша, чего ты туда заглядываешь? – поинтересовался Борис Ливанов, – у тебя и там ничего нет.

* * *

Режиссер Михаил Калатозов был одно время руководителем советского кинематографа. Его гражданскую жену, вдову писателя Алексея Толстого, стали называть «кинематографиня».

* * *