Неизвестный Шерлок Холмс. Помни о белой вороне

…Где вы, Иван Иванович? Вот он, вот он, снова остановил такси и устремился на поиски «Надежды», а именно – поехал в новый микрорайон, надеясь застать дома своего приятеля и коллегу Филимона Ужова, члена художественного совета.

Случай шестой

– Нет, вроде бы здесь, – сказал Иван Иванович таксисту.

Машина, подпрыгивая на разбитом асфальте и разбрызгивая грязь, уже второй раз объехала высоченную груду ржавого кровельного железа и остановилась.

Иван Иванович под пристальным наблюдением двух немыслимо древних старушек, выставившихся истуканами на лавочке у подъезда, расплатился с таксистом.

Машина отъехала, а Иван Иванович остался стоять на одной ноге посреди огромной бурой лужи, соображая, в каком направлении безопаснее опустить сухую ногу.

– Ванька, ты? – долетело откуда-то сверху. Иван Иванович задрал голову, потерял равновесие и стал в лужу обеими ногами.

Над ограждением верхнего углового балкона различимо маячила бледная физиономия Филимона Ужова. Даже очень издалека и снизу выразительный ужовский нос выглядел как всегда – длинным и обвисшим.

– Деньги есть? – крикнул Ужов.

– Есть!

– Дуй ко мне!!!

Иван Иванович, подняв пенистую волну, выбрался из лужи и захлюпал ногами мимо истуканов, оставляя мокрый бурый след.

– Опять к Фильке-писателю, – изрекла первая старушка.

– К нему, – подтвердила вторая.

– Ноги вытирай! – пропели старушки дуэтом.

Иван Иванович повозил подошвами по грязным картонным ящикам, расплющенным на кафельном полу, и скрылся в кабине лифта.

Пока лифт, завывая и ознобно трясясь, не спеша тащился кверху, Иван Иванович успел прочесть на стенах кабинки, что «Лида – дура», и рассмотреть выполненный в условной манере портрет какого-то человека в очках и шляпе, обрамленный много раз повторяющимся глаголом «жуй».

Едва Иван Иванович ступил на площадку, как услышал из-за двери глухой голос Ужова:

– Ванька, спаси меня…

– Филимон, что с тобой? – Иван Иванович рванул на себя ручку двери. – Открой, Филимон.

– Не могу, я заперт.

– Как заперт?

– Обыкновенно, на замок. Капитолинка заперла.

Иван Иванович быстро представил себе улыбающийся рот ужовской супруги, розовую улыбку в напомаженных губах и тусклый взор никогда не улыбающихся глаз.

– Случайно заперла?

– Нарочно. У меня вчера был день рождения. Сережка с Иркой были, Фомка, Васька и Жоржетка.

Свой веселый мир Ужов населял на всех уровнях жизни Петьками, Ольками, Костьками и сам себя воспринимал не иначе как Фильку, хотя Фильке этому шел уже шестой десяток. Догадаться, кто из общих знакомых скрывался на сей раз под кличками гостей, Иван Иванович не успел: Ужов перешел к воспоминаниям:

– Выпивки было – залейся. Все выхлебали, сволочи. Утром встаю: головка бо-бо, денежки тю-тю, во рту – наждак, ну, ты сам знаешь…

Иван Иванович ничего этого не знал, но неважно. Он зато знал: Филимон Ужов убежден, что вокруг дико пьют абсолютно все, просто не все еще замечены в этом.

А Ужов продолжал из-за двери:

– Портки спрятала, и главное – дверь на ключе. Она недавно замок здоровенный врезала, Капитолинка…

Ужов за дверью задышал, как штангист, идущий на побитие рекорда.

– Ванька… умираю…

– Не умрешь.

– Умру.

Помолчали.

– Я дверь ломать не буду, – твердо заявил Иван Иванович. – У меня и так неприятности: сценарий украли.

– Иди ты… со своим сценарием, – глухо заскулил Ужов. – Другой напишешь. У тебя почти на глазах друг умирает, вот это – неприятности…

Ужов чихнул и затих.

– Филимон!

Тишина.

– Филимон!!! – в паническом испуге заорал Иван Иванович.

– А-а-а…

– Как тебе помочь?

– Спустись на первый этаж, третья квартира. Спроси Витьку-слесаря. Скажи: Филька умирает. Он хороший мужик, поймет.

Иван Иванович спустился вниз и позвонил в квартиру № 3. За дверью зашлепали шаги и раздраженный женский голос спросил:

– Чего надо?

– Можно Виктора, слесаря? – вежливо обратился Иван Иванович к дверной клеенчатой обивке.

– Нету его. Во дворе посмотрите. Иван Иванович вышел во двор.

– Идет, – сказала старушка, завидев Ивана Ивановича.

– Вы не подскажете, где найти слесаря Виктора? – обратился к ним Иван Иванович.

Старушки сдвинулись теснее, крепко сомкнули полые свои рты и стали глядеть куда-то вдаль. По выражению их глаз было понятно, что вдали они наблюдают что-то крайне возмутительное.

В глубине двора, возле мусорных бачков, стоял приземистый мужчина с бумажным кульком в руках. У его ног в кружок расселись штук восемь тощих кошек. Мужчина поминутно заглядывал в кулек и, соблюдая одному ему известную очередность, наделял кошек пищей.

– Ванька, вон он с кошками! – закричал сверху Ужов.

Иван Иванович направился к мусорным бачкам и остановился за пределами кошачьего круга.

– Кранов, говорю вам, в настоящее время нет! – неожиданно обрушился на Ивана Ивановича мужчина с кульком. И, быстрым взглядом оценив действие таких своих слов, уже миролюбиво заключил: – И прокладок тоже нет.

– Мне… – сказал Иван Иванович, – я… – И доверительно сообщил в порядке информации: – Филька умирает.