Неизвестный (СИ)

Я схватила дощечку с пола и, сев на корточки, стала приколачивать к ножкам стола для устойчивости.

Послышался щелчок пальцами и появился дым, темный туман стал окутывать мебель, пол и стены. Тьма обволокла мои ноги, стало прохладно и холодный пот выступил на спине. Смотреть, как твои ноги исчезают в темноте, то ещё зрелище, тем более когда она начинает подниматься и уже не видно колен.

Я подняла взгляд на Алларика, его же взор был обращён именно на мои ноги. Брови нахмурены, на виске вздута венка, одна ладонь сжата в кулак, другая немного приподнята тыльной стороной вниз.

Мне кажется или он беззвучно матерится?

Тьма начала потихоньку отпускать меня и стало теплее.

— Что, не получается навредить мне?

Не знаю от куда такая уверенность, но я точно знаю, что он хотел сделать мне больно. И у него получилось, обида стояла комом в горле.

Чернота отступала от меня, а Алларик до сих пор пытался удержать ее.

— Черти! — выругался он и его рука повисла вдоль тела, дыхание было тяжёлым, а глаза закрыты.

Весь туман начала сворачиваться в темные углы, а вместо него был чистые пол и стены, как будто только поменяли доски. Так же новые стол, стул и кровать. Самые обычные, деревянные. Может не стоило сколько времени тратить на пыль?

— Я совершенно тебя не понимаю то ты мне помогаешь, а потом, почти сразу, пытаешься навредить… — про то, что у него ничего не получилось, я промолчала.

Не стоит злить его ещё больше.

И ему точно стоит уйти, видеть его мне совершенно не хочется, шансы на то, что я сорвусь будут повышаются.

Когда я последний раз срывалась, пострадала мама. Я не специально, но если гнев захватит весь мой разум, то тело я уже не контролирую. Я даже не помню как вся посуда из серванта оказалась разбита. У стены комнаты стояла бледная мама и некоторые осколки попали прямо на нее, руки, ключицы и ноги были в царапинах. Ей наложили в нескольких местах швы.

— Ответь мне и я уйду. Почему ты такая ненастоящая? — сказал Алларик бесцветным голосом, глядя куда-то на стену над моей головой невидящим взглядом.

— Сделала больно любимому человеку.

Этого было достаточно, что бы он кивнул и, все так же не смотря на меня, тихо, не используя магию, а дверь, покинул мою коморку.

Воспоминания острыми лезвиями вонзились в грудь. Наверное, я никогда себе этого не прощу. Даже дышать стало больно, каждый вдох был словно глоток морозного воздуха, настолько крепкого, что колит лёгкие.

Мне было четырнадцать лет, это была моя самая большая истерика. Отец рассказывал, что я кричала и бросалась посудой не глядя. Я как будто не замечала мать, просто выплескивала свою злость как могла в тот момент. Его дома не было, но мама ему все рассказала. Потом были психологи, которые мне не поставили никакого диагноза. Для них я была обычным, среднестатистическим ребенком.

Больше этого не повторилось. Тотальный контроль своих эмоций и учеба, это все, что впредь меня интересовало. Даже от родителей закрылась на несколько лет.

Можно долго сидеть и грызть себя, но дела себя не сделают. Выйдя из общежития я заглянула в расписание надеясь найти «своих» парней. У них была ещё одна лекция и я, что б не терять время, узнала где можно найти бытовых магов.

Первыми нашедшимися оказались девочки с третьего курса, которые с радостью согласились помочь мне с формой.

Возились мы около часа, перешить мужской камзол в женский жакет не так просто, даже с магией. Со штанами было намного легче, как и с кожаной формой для тренировок. Она, кстати, в итоге оказалась ещё более провокационная, чем мои джинсы и майка. Договорились, что я куплю юбку похожую на форменную и они поколдуют ещё и над ней. От денег девочки отказались, но все записали, зафиксировали и попросили потом показаться профессору, переделка формы идеально будет проходить для их домашнего, практического задания. Ну и ладненько, ну и хорошо.

Дождавшись парней в холле, уже в сером жакете, белой блузке, черных обтягивающих штанах и высоких сапогах, я попросила их проводить меня на рынок.

Как народ не свернул свои шеи не представляю. Шепот и разные взгляды преследовали меня все время. Теперь любопытство разбавилось завистью и неприязнью со стороны девушек.

Четверка присвистывала, отвешивала комплименты и толкалась за возможность идти ко мне поближе, пока не поняли, что это все бесполезно.

Профессор Дороти, который шел мимо вместе с ректором, пытался вовлечь меня в беседу. Но спасибо ректору, который быстро его увел, одарив уже привычным презрительным взглядом и скривил губы. Ничего-то ему не нравится.

«А юбка вас устроит?»

Но Хольд сделал вид, что не слышит и, утянув Дороти за собой, ушел. Но я знаю, что он услышал, потому что, как только он прошел пару метров, в моей голове вспыхнуло сухое «Нет» мужским голосом.