Неизвестный со станции Титлин

– Они к этому процессу подключили АСУПИ? – немец снова склонился над Ифраном.

На этот раз индус ему не ответил. Это сделал Питер Хартли, который протиснулся на первые ряды, чтобы поближе видеть весь процесс. Кастор оградил его, встав за его спиной, чтобы мальца ненароком не задавили зеваки-толстосумы. Мальчик же все утро ловил на себе удивленные и даже раздраженные взгляды «денежных мешков», но максимально старался не обращать на них внимания.

– Верчеенко и Корвин – создатели АСУПИ. Почему бы им не задействовать собственную систему в новом проекте? Тем более, что ее интерфейс значительно ускорил и облегчил многие трудоемкие процессы.

Немец удивленно кивнул. Двенадцатилетний мальчишка знал о проекте больше, чем он – инвестор, это поражало и становилось одновременно предметом для гордости и зависти. При том, немец не мог точно разобраться, чему он завидовал больше: осведомленности или интеллекту парнишки, который в своем нежном возрасте интересовался не футбольным мячом и компьютерными играми, а здоровенными машинами, предназначение которых для многих взрослых оставалось загадкой.

Геджани же, услышав весь недолгий диалог, расплылся в саркастической улыбке. Он не слишком-то жаловал детей на Титлине, ему казалось, что они рудиментарный излишек на научной станции, но конкретно этот малец ему нравился. Ему вообще нравились люди, которые могли моментально заткнуть неприятных ему персон. А больше инвесторов он не любил разве что только политиков.

24.

Зал наполнился чуть слышимым гудением. Установка набрала ход. Акайо удовлетворенно кивнул и повернулся к зрителям.

– Сейчас в течение минуты мы будем посылать сигнал в открытый космос. В нем будет зашифровано одно единственное слово на семидесяти трех мировых языках. Это слово «Привет», как вы уже, наверное, могли догадаться. Приветствие иных цивилизаций, друзья мои!

Акайо осекся, как будто забыв свою речь и повернулся к Верчеенко, тот до сих пор был спокоен и ждал дальнейших указаний японца.

– Начинайте инициацию протокола «Прикосновение» …

25.

– Протокол «Прикосновение»? – все не унимался немец.

Ифран Геджани нахмурился. Немец начинал его утомлять, хотелось повернуться и, скорчив злобную мину, прошипеть что-нибудь вроде: «Заткнись и наслаждайся зрелищем уже!». К тому же это была не самая его любимая тема для разглагольствований – в ней сталкивались наука и фантастика – любимый оплот для писателей – не для ученых и, уж тем более, не для инвесторов. Но он все же, как и полагает директору подобного рода организаций, с вежливой и учтивой улыбкой на лице ответил.

– Профессор Акайо – любитель символов. Также, как вы уже смогли убедиться, он – мечтатель, считающий, что жизнь вне нашей планеты не миф, а вполне реальная теория. Он дал проекту название «прикосновение», потому что считал, что таким образом прикоснется к неизведанному.

– Многие считают, что он, скорее, провидец, а не мечтатель, – отозвался Кастор, но немец его уже не слышал, поднявшись на высоту собственного роста.

– Провидцами становятся мечтатели, которые не отступили от своего пути, несмотря на предрассудки, сложности и сомнения, профессор, к тому же их точка зрения должна подтвердиться, – вздохнул Ифран. – Акайо пока столкнулся лишь с предрассудками… Его точка зрения пока остается лишь точкой зрения. Ему еще рано быть провидцем.

26.

– Протокол «Прикосновение» инициирован, – голос АСУПИ снова мерно растекся по залу сверху вниз.

– Проверить готовность установки перед передачей сигнала, – Акайо начинал входить в раж. Так бывало каждый раз, когда он с головой уходил в работу или эксперимент. Казалось, ему можно было прострелить колено в этот момент, и он не повел бы и бровью.

– Готовность установки проверена…

Указательный палец Верчеенко повис над черным неприметным тумблером с неудобным круглым узким колпачком.

–… распознана ошибка №25. Передача сигнала невозможна, – бесстрастно заключил голос АСУПИ, закончив проверку готовности установки.

Верчеенко, казалось, в нерешительности замер над консолью, словно его обратили в камень. Вообще весь зал, казалось, превратился в каменные статуи. Кровь резко отхлынула от лица Акайо и ушла куда-то значительно ниже. Он стал похож на одного из терракотовых воинов, покоящихся под стеклом в различных музеях по всему миру.

– Что за ошибка №25? – одними губами прошептал он, переглянувшись с Верчеенко, который, наконец-то, смог пошевелиться.

В его лице читались такие же растерянность и недоумение, какие Акайо мог бы запечатлеть на своем, будь у него фотоаппарат.

27.

– Наши светочи кабели неправильно подсоединили, – буркнул Хартли. – А еще гении, мать их… Я тебе говорил, нужно было разные разъемы под кабели брать, чтобы перепутать невозможно было…

– Во-первых, идем им поможем, кажется, они не шибко хорошо ориентируются в «ошибках» системы, – ответил Корвин. – А, во-вторых, насколько я помню, разные разъемы предлагал я, а ты, – он пошел вперед, тараторя себе под нос так, чтобы его слышал только Хартли. – «нет, их сложно достать… они не маленькие дети… разберутся… образование получали…»…