Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985 гг.

В 12 часов дня 8 марта Мжаванадзе действительно выступал перед толпой и обещал Сталина в обиду не давать.[400] Но после выступления первого секретаря собравшиеся предъявили властям следующие требования:

«9 марта объявить нерабочим траурным днем.

Во всех местных газетах поместить статьи, посвященные жизни и деятельности И. В. Сталина.

В кинотеатрах демонстрировать кинофильмы „Падение Берлина“ и „Незабываемый 1919 год“.

Пригласить на митинг представителя Китайской Народной Республики Чжу Дэ.

Исполнение гимна Грузинской республики в полном тексте».[401]

После речи Мжаванадзе толпа захотела услышать маршала Китайской Народной Республики Чжу Дэ (он гостил в Грузии после участия в XX съезде КПСС). Немедленно снарядили делегацию. Фигуре маршала Чжу Дэ принадлежала важная функция — он должен был подтвердить международное значение Сталина.

Встреча демонстрантов с Чжу Дэ действительно состоялась и была продолжением начавшихся в городе беспорядков. Попытки малочисленных милицейских заслонов остановить огромную толпу (около 5 тыс. человек), двигавшуюся к даче в Крцаниси на захваченных машинах и пешком, не удались. Демонстранты, вооружившись палками, «прорвали заслоны и ворвались на территорию дачи, где вели себя необузданно и дерзко».

По просьбе руководителей республики Чжу Дэ дважды выступал с приветствиями. Однако толпа не расходилась и требовала принять ее представителей. Пятеро студентов, по сведениям МВД Грузии, действительно встретились с маршалом КНР. Посетить монумент Сталина в Тбилиси он отказался. Но кто-то из китайцев действительно выступал на митинге.[402]

Журналист Статников в это время был на площади Ленина. Кто-то с трибуны крикнул: почему в городе нет траурных флагов? Почему на здании горсовета не вывешено положенное в таких случаях панно с портретами Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. Площадь одобрительно загудела и немедленно проголосовала «за». Несколько десятков человек немедленно нашли коменданта здания, и панно было вывешено. Та же история повторилась со зданием штаба Закавказского военного округа. После попытки штурма двум молодым людям удалось взобраться по водосточной трубе на балкон и вывесить два траурных флага. Затем военное начальство, видимо, отдало приказ, и появилось большое полотно с изображением Ленина и Сталина.

Милиция очень вяло реагировала на происходящее. Она была психологически блокирована апелляцией участников митинга к патриотическим чувствам грузин, сохранявшимся почтением к Сталину и его неземному величию, красным цветом толпы, очевидной «нормальностью» большинства присутствовавших и их неподдельным энтузиазмом. В итоге власти полностью упустили инициативу. На вопрос руководства МВД СССР, почему в самом начале беспорядков не были приняты необходимые профилактические меры, — министр внутренних дел Грузии Джанджгава ничего вразумительного ответить не сумел.[403] МВД СССР обвинило его в трусости.[404] Однако совершенно ясно, что пассивность милиции объяснялась отсутствием внятных указаний политического руководства республики. ЦК КП Грузии, деморализованное закрытым письмом ЦК, не решилось выступить против собственного народа и мифа о великом Сталине.

Так Грузия, вся Грузия, включая партийных бонз, вынужденных обещать «не давать в обиду» «нашего дорогого Сталина», фактически оказалась в оппозиции к Хрущеву. Политическая неуклюжесть московского лидера обернулась протестами в Тбилиси. Народ демонстрировал власти психологические пределы пренебрежения его политическими и национальными чувствами и эмоциями.

Весь день на площади Ленина продолжались выступления. Работали микрофоны. В выступлениях появились новые мотивы. От сталинизма некоторые ораторы переходили к национализму, намекали на иноземных врагов, угрожали «им» кровью. Тех, кто выпадал из всеобщей экзальтации и психоза, сохранял критическое восприятие происходящего (и осмеливался высказать свое отношение вслух) избивали или ошикивали. Кто-то, выдавая себя за русского, хоть и говорил с грузинским акцентом, зачитал фальшивое письмо московских студентов в поддержку «начатого дела»: А некая женщина вслед за этим выкрикнула: «Слышите, грузины! Нас поддерживают в Москве. Сейчас митинги проходят не только в Грузии, но и в Сталинграде, Ленинграде и других городах. Будем бороться за дело Сталина, клянемся!» На трибуну подняли молодого поэта Нонейшвили, который под гул одобрения прочитал стихи о Сталине и закончил словами: «Я тоже с вами».[405] Участвовали и некоторые другие представители творческой интеллигенции. Но руководители митинга требовали все новых и новых выступлений. «Отметиться» должен был, чуть ли не каждый известный в Грузии человек.