Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985 гг.

Никакого «единодушия трудящихся» в оценке событий в действительности не было. Более того, во время организованного властями на предприятиях г. Мурома «всенародного осуждения» произошел инцидент, о котором, конечно же, ни одна газета не сообщила. Владимир Струнников, 35 лет от роду, отец двух детей (4-х и 10 лет), с пятиклассным образованием, имевший в прошлом судимость по ст. 74 ч. 2 УК РСФСР, осмелился публично высказать свое несогласие с приговором и призвал рабочих своего цеха к забастовке. Рабочие, как рассказывал впоследствии Струнников, «промолчали, а я в знак протеста бросил работу и ушел из цеха. Зайдя домой, я оделся и поехал в город, чтобы выступить перед молодежью в Окском саду и призвать ее присоединить свой голос к моему протесту.

Приехав на ул. Московскую, я зашел в ресторан, где выпил 300 гр. водки, и захватив бутылку вина, пошел в парк культуры и отдыха. Пройдя на веранду, где собралось около 50 человек молодежи, я вышел на середину и обратился с призывом присоединить свой голос к моему протесту против приговора суда… После этого я был доставлен в отдел милиции».[597]

Задержавшим его дружинникам Струнников никакого сопротивления не оказывал, вел себя очень достойно и говорил, что, по его мнению, муромские бунтовщики «поступили правильно» и возмущался их «незаконным арестом».[598] Скоропалительная хрущевская юстиция в тонкости дела вникать не стала. Немедленно было организовано «гневное осуждение» поступка Струнникова его товарищами по работе и фальшивая «просьба» работников цеха в КГБ привлечь Струнникова к уголовной ответственности.

Несогласного впопыхах обвинили в призыве к массовым беспорядкам (чего на самом деле не было) и осудили к семи годам лишения свободы, хотя дело не «тянуло» даже на мелкое хулиганство. В Прокуратуре СССР уже в мае 1963 г. готовился протест по этому делу. Предполагалось переквалифицировать состав преступления на «хулиганскую статью» и изменить меру наказания — снизить до трех лет лишения свободы. В конце концов, уже после снятия Хрущева, в 1965 г. Владимир Струнников был реабилитирован постановлением Президиума Верховного суда РСФСР.

Еще одной ложкой дегтя в пропагандистской кампании «всенародного осуждения» стала появившаяся 25 августа в городе Коврове Владимирской области надпись: «Отомстим за муромлян». В тот же день и в том же городе на стене дома № 5 по улице 2-я Полевая обнаружили призыв: «Долой коммунистический режим. Молодая гвардия».[599] События в Муроме приобрели, таким образом, особый политический оттенок. А попытки властей напугать потенциальных организаторов подобных волнений смертным приговором суда, в определенном смысле имели противоположный эффект. Многих удивила, а некоторых и возмутила жестокость власти.

«Бей гадов! Они полжизни у меня отняли» Массовые беспорядки в Александрове 23–24 июля 1961 г.

События в Муроме вызвали «эффект домино». Надписи на домах в Коврове, призывавшие к мести, были первой ласточкой. Волнения в Александрове (тоже город во Владимирской области) были уже серьезным симптомом. Они вспыхнули спонтанно, под влиянием стандартной конфликтной ситуации — «обиженные солдаты». Но зачинщиков беспорядков бесспорно вдохновляло желание «устроить, как в Муроме».[600] Эта фраза в различных вариациях неоднократно прозвучала в ходе бунта. Несмотря на апелляцию участников волнений к муромскому опыту, беспорядки в Александрове представляли собой довольно «чистый» пьяный бунт, в котором почти не было «политики» и «антисоветчины».

В составленный нами список осужденных за беспорядки в Александрове попало 19 человек. Из них 12 имели в прошлом судимость или привлекались к ответственности за хулиганство, мелкие хищёния, как минимум отсидели по 15 суток в милиции под арестом. Четверо в прошлом были приговорены к длительным срокам заключения за серьезные преступления (покушение на убийство, грабеж и т. д.) или имели по несколько судимостей. Один из зачинщиков беспорядков был отпетым хулиганом (четыре судимости). Только у семерых из нашего списка не было криминального или хулиганского прошлого (во всяком случае, в милицию они не попадали). Один из них был кандидатом в члены КПСС. Другой — героем войны, с наградами, которые давались за личную храбрость: медалью «За отвагу» и орденом «Слава» III степени. Вся семерка, имевшая репутацию «морально-неустойчивых», была во время беспорядков пьяной, легко поддалась коллективному психозу и впоследствии с трудом вспоминала о своих действиях.

Лейтмотивом событий в Александрове стало обычное стремление доминировавших в толпе «обиженных» к социальному реваншу, к расправе с ненавистной милицией, сконцентрированное в выкриках: «Бей гадов! Они полжизни у меня отняли»,[601]«Совсем обнаглели» и т. п.