Неизвестный Сталин

Правда, в «Капитал» Сталин заглядывал уже редко: пометки и закладки остались только в тексте нескольких разделов первого тома «Капитала». Не особенно успешными были и попытки Сталина овладеть основами немецкой классической философии по первоисточникам. Сталина раздражали и Кант, и Гегель: Генсек не любил слишком сложных и многосмысленных текстов. Но он все же внимательно прочел немало популярных изложений немецкой классической философии, включая Фихте и Шеллинга. Неприязнь к немецкой идеалистической философии Сталин сохранил на всю жизнь. Из этой неприязни и родилась известная, но малопонятная формула Сталина о гегелевской философии как «феодально-аристократической реакции на французскую революцию», озвученная А. Ждановым в 1947 году.

В 1920-е годы Сталин читал много книг по истории революций и революционных войн в других странах, по истории и экономике Китая, где в эти годы начала развертываться большая и мощная демократическая и крестьянско-пролетарская революция. Сталин читал и все новые работы по истории ВКП(б). По подсчетам Л. Спирина, книги по истории составляли почти половину библиотеки Сталина, из них три четверти так или иначе относились к истории ВКП(б). Но Сталин читал в эти годы немало книг и по истории войн и военного искусства. По свидетельству Ю. Шарапова, который в середине 1950-х годов был заведующим специальной библиотекой Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и в 1957 году принимал в ее фонды личную библиотеку Сталина, страницы изданных еще до революции книг о войнах ассирийцев, древних греков и древних римлян были полны закладок и пометок Сталина. Эта часть его библиотеки формировалась как раз в 1920-е годы.

Через секретарей и библиотекаря Сталин часто заказывал книги и журналы для временного пользования, и эти книги ему привозили пачками из главных государственных библиотек и из библиотеки ЦК ВКП(б). Некоторые из заказанных Сталиным книг приходилось долго разыскивать. Все книги, которые поступали к Сталину в библиотеку или для временного использования, фиксировались в секретариате Сталина, а время от времени на этот счет составлялись обширные списки и реестры. Отдельно составлялись списки книг, которые приходили к Сталину по почте от авторов или с курьерами из издательств. Некоторые из таких реестров сохранились, и комментарии к ним уже публиковались в российской левой печати. Так, например, историк Михаил Вылцан обнаружил в одном из архивов «Реестр на литературу, посылаемую на квартиру И. В. Сталину за апрель — декабрь 1926 года». Это огромный список из сотни названий. Преобладают в нем книги по истории и социологии, экономике, а также беллетристика. Но есть в этом реестре книги о душе и гипнозе, о нервных и венерических заболеваниях, о спорте и преступлениях, о возможности воскресения из мертвых и о праве государства на смертную казнь. Есть даже антисемитская фальшивка некоего Е. Брандта о ритуальных убийствах у евреев[671].

Специальных книг по точным наукам Сталин не читал и не выписывал. Но научно-популярных изданий выписывал и читал много. Одну из таких книг — «Завоевание природы» Б. Андреева — Сталин не только прочел, но и подарил своему сыну Якову к 20-летию с просьбой обязательно ее прочесть.

Известный израильский славист Михаил Вайскопф опубликовал в 2001 году 400-страничное критическое исследование литературного языка и стиля самого Сталина[672]. Эпиграфом к одной из глав своей книги автор в насмешку поставил слова М. И. Калинина из его беседы с начинающими писателями о том, что лучше всех знает русский язык Сталин. Здесь же приведены и слова Анри Барбюса, который назвал «настоящим литературным шедевром» доклад Сталина об итогах Первой пятилетки. М. Вайскопф оспаривает эти оценки и приводит много примеров стилистически не слишком грамотных фраз из выступлений и статей Сталина. Но Сталин не был писателем и не претендовал на литературную славу. Его выступления и статьи были достаточно четкими и понятными, хотя в них и можно найти немало разного рода погрешностей с точки зрения строгих норм литературной речи.

Вайскопф заходит слишком далеко в своих оценках Сталина как читателя. Анализируя приводимые в речах и докладах Сталина цитаты из художественных произведений, М. Вайскопф соглашается с мнением А. Авторханова и Д. Волкогонова об очень ограниченном знакомстве Сталина с шедеврами мировой и отечественной литературы. Неоднократно ссылается М. Вайскопф и на «отлично информированного Б. Бажанова». Если верить автору книги «Писатель Сталин», то его герой хорошо знал только книги Гоголя и Салтыкова-Щедрина, рассказы молодого Чехова и басни Крылова, но почти не знал романов Достоевского, Тургенева, Л. Толстого, даже Горького. Однако нельзя судить о литературной эрудиции политика и оратора по приводимым им цитатам. Ясно, что сатирики и баснописцы будут всегда стоять в политической публицистике вне конкуренции. Сталин хорошо знал, например, Мопассана и Бальзака, но никогда их не цитировал.