Неизвестный Сталин

В Челябинске-40 самую высокую вытяжную трубу, высотой в 151 метр, построили для вентиляции радиохимического завода — через нее в атмосферу выбрасывались аэрозоли и пыль множества других, долгоживущих радионуклидов, включая уран и плутоний. Из этой трубы почти всегда шел желтый от азотной кислоты дым, в которой на первой стадии процесса растворялись выгружаемые из реактора выгоревшие урановые блоки. От этого желтого дыма гибли деревья на много километров вокруг промышленной зоны. На строительстве этой самой высокой тогда в СССР трубы, имевшей диаметр у основания 11 метров и 6 метров наверху, использовали только труд заключенных. Уже цитировавшийся выше участник строительства А. С. Осипов объясняет почему: «Туда посылали только „смертников“, у кого сроки были по десять-пятнадцать лет. Почему „смертники“? Никакой страховки. Амплитуда качания трубы 2–3 метра, и случались срывы оттуда, разбивавшиеся насмерть были каждый день»[158].

Но главные опасности на всех объектах Челябинска-40 были связаны с радиацией. Вредное воздействие радиации в то время сильно недооценивалось, о ее генетическом и канцерогенном действии почти ничего не знали. Долгосрочный эффект радиации также не был известен. Не были известны и симптомы так называемой лучевой болезни. В первые месяцы работы промышленного реактора и радиохимического завода дозиметрический контроль работ практически отсутствовал. «…Никто не знал, какое облучение приняли рабочие и инженеры…»[159] В последующие годы стали применять фотопленочные дозиметры — доза облучения фиксировалась по степени почернения фотопленки. Точность таких дозиметров была невысока, и определение дозы проводилось постфактум, в конце рабочего дня или даже раз в неделю. Фиксировалось только жесткое внешнее гамма-облучение. Респираторы-«лепестки» для защиты легких от радиоактивной пыли появились лишь в 1952 году. Специальное Положение о контроле состояния здоровья работников комбината было введено лишь в 1949 году, после нескольких случаев летального исхода. Еще в 1951 году средние дозы работников радиохимического завода находились на уровне 113 бэр в год (бэр — это биологический эквивалент рентгена). Это в 30 раз выше современных предельно допустимых доз[160].

Переоблучениям подвергались все: и заключенные, и штатные работники, и крупные начальники. По свидетельству одного из первых врачей комбината, А. К. Гуськовой, в музее Челябинска-40 хранится фотопленочная кассета И. В. Курчатова «с дозой одноразового облучения 42 р»[161]. Доза в 100 рентген уже может послужить причиной лучевой болезни.

Загрязненность всей территории вокруг радиохимического комбината была столь высока, что все, даже земляные работы в этой зоне были опасными. По свидетельству Гуськовой, «в 1951 году нам вместе с Г. Д. Байсоголовым довелось лечить в лагерном бараке 13 облучившихся заключенных, в том числе трех с тяжелыми проявлениями острой лучевой болезни, у одного завершившейся смертельным исходом. Эти люди пострадали при прокладке траншеи возле здания радиохимического завода. Основным действующим фактором было внешнее гамма-бета-излучение от загрязненной нуклидами почвы»[162].

В период пуска и первых недель работы реактора было множество небольших аварий и проблем, устранение которых заведомо означало получение смертельных доз облучения[163]. Очень большое число случаев переоблучения персонала происходило и на радиохимическом заводе по выделению плутония. По официальным данным, «за период становления производства плутония на комбинате профессиональное лучевое заболевание диагностировано у 2 089 работников»[164]. Немалое число случаев переоблучения работников этого комбината конкретизируется по их причинам в недавней статье Владислава Ларина[165]. Однако какая-либо статистика относительно радиационных проблем не у штатного персонала, а у заключенных и военных строителей отсутствует. Заключенные не получали индивидуальных дозиметров, и нормативного контроля за суммарными дозами облучения в этом случае просто не было. Также не было дозиметрического контроля среди жителей деревень вдоль реки Теча, в которую сбрасывались жидкие отходы радиохимического производства. Население за пределами огороженной промышленной зоны Челябинска-40 не имело представления о характере его деятельности. Лишь после начала массовых заболеваний лучевой болезнью жителей близлежащих деревень эта проблема обратила на себя внимание. Как констатируют недавние официальные отчеты, «из-за загрязнения реки Теча и прибрежной территории радиационному воздействию подверглись 124 тысячи человек, проживающих в пойме реки на территории Челябинской и Курганской областей. Большие дозы облучения (до 170 бэр) получили 28 тысяч человек. Зарегистрировано 935 случаев заболеваний лучевой болезнью. Отселено около 8 тысяч жителей из 21 населенного пункта»[166].