Читаем Неизвестный В.Я. Пропп. Древо жизни. Дневник старости полностью

Das früh Gedachte weitet sich zur Helle,Die Jugend schwindet hin, mir bleiben Schmerzen.Ehrfürohtigt nah ich mich vertrauter Schwelle,Das heilge Ziel erleuchten heilge Kerzen.So brennt der Geist. So brennen die Gedanken.Der Lebensweg führt dich zur Mutter Erde.Das innre Licht durchbricht des Wissens Schranken,Dass im Zusammenbruch ein neuer Geist mir werde.Und liebend fass ich jeden Zweig am Baume.Des Herbstes Röte schlägt mir tiefste Wunde.Und nieder sink ich, und dem reinsten SaumeBeug ich mich hin zum Kuss mit flüchtgen Munde.

Осень

Все думаное прежде стало ясным,Уходит юность, оставляя боль мне.Порог заветный с трепетом я вижу,У врат священных свет свечей священных.Так дух пылает. Так пылают мысли.Путь жизни – он ведет к земле родимой.Свет внутренний пробил пределы знанья,И в разрушеньи дух мой обновился.Любую ветку трогаю любовно.Багрянец осени меня так тяжко ранит.Я на колени стану и чистейшейКоснусь я ризы легкими губами.

Публикация и перевод Г. А. Тиме и Р. Ю. Данилевского.

Автобиография[333]

Родился в 1895 г. в г. Ленинграде. Отец – конторский служащий, скончался в 1919 г., мать – домашняя хозяйка, скончалась в 1942 г. в Ленинграде.

В 1918 г. окончил историко-филологический факультет Ленинградского университетата по разряду славяно-русской филологии. С 1918 по 1928 гг. преподавал русский язык и литературу в средних школах г. Ленинграда. В 1926 г. был приглашен преподавать немецкий язык в Политехнический институт. Немецкий язык преподавал в ряде вузов до 1934 г. В Плановом институте ведал кафедрой иностранных языков. Во 2-м Ленинградском педагогическом институте иностранных языков ведал кафедрой германской филологии. В 1932 г. был приглашен доцентом на кафедру романо-германской филологии в Университете. С открытием в Университете кафедры фольклора (1937) перешел на эту кафедру, где и состою поныне в качестве профессора.

Основная научная специальность – фольклор. Научную работу вел при Государственном Географическом обществе, при Институте языков Запада и Востока, при Институте истории искусств, в Институте русской литературы Академии наук.

В 1938 г. мне было присвоено ученое звание профессора и степень кандидата филологических наук без защиты диссертации. В 1939 г. мной была защищена докторская диссертация.

Во время Великой Отечественной войны находился в Ленинграде до марта 1942 г., эвакуирован в Саратов вместе с Университетом и вместе с Университетом же был реэвакуирован.


Примечания

Выписка из личного дела В. Я. Проппа за № 3322 вносит некоторые уточнения и дополнения в послужной список Владимира Яковлевича.

1918–1928. Преподаватель 11-й трудовой школы в Ленинграде.

1926–1928. Преподаватель русского языка и литературы 102-й трудовой школы.

1928–1930. Преподаватель немецкого языка в Политехническом институте.

Окт. 1928 – май 1929. Преподаватель иностранного языка на Высших курсах библиотековедения.

11. IX.1929-11.XII.1932. Преподаватель иностранного языка в Комвузе им. Сталина.

1930–1936. Доцент, зав. кафедрой иностранных языков Планового института Госплана.

1938–1942. Профессор, зав. кафедрой германской филологии 2-го педагогического института иностранных языков.

Последняя запись в послужном списке:

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное