Неизвестный венецианец

– Руки вверх! Назад, к сетке!

Брунетти вернулся к сетке, держа руки по сторонам, как канатоходец – для равновесия.

– Я сказал, руки вверх! – рявкнул полицейский, когда Брунетти приблизился.

Видя, что его взяли на мушку, Брунетти не стал спорить и доказывать, что руки, мол, у него вверху, разве что не над головой, а просто сказал:

– Добрый день, сержант. Я комиссар Брунетти из Венеции. Вы, наверное, опрашиваете свидетелей?

Хотя в маленьких глазках сержанта не заметно было большого ума, но все-таки он не был настолько глуп, чтобы не увидать поджидавшей его ловушки. Он мог либо потребовать у Брунетти документы – у самого комиссара полиции! – либо поверить на слово человеку, назвавшему комиссаром.

– Прошу прощения, комиссар, я не узнал вас, солнце бьет в глаза, – сказал сержант, хоть солнце било ему в левое плечо. Брунетти уже был готов мысленно похвалить его за находчивость, но тот добавил: – Всегда так, когда выходишь из темноты на свет. И потом, я никого не ждал.

Буффо, – гласил именной жетон на груди сержанта.

– У вас в полиции нехватка следователей, и потому дело поручили мне.

Брунетти согнулся и полез в дыру. Пока он лез, Буффо успел сунуть пистолет на место и застегнуть кобуру.

Брунетти в сопровождении сержанта направился на задний двор.

– Что вам удалось узнать?

– Почти ничего, кроме того, что нам сообщили по телефону сегодня утром, синьор. Мясник, Беттино Кола, наткнулся на тело сегодня в двенадцатом часу утра. Он вышел покурить и увидел возле куста туфли.

– А когда вы приехали, туфли лежали там?

– Да, именно там и лежали, – отвечал Буффо уверенным тоном, будто Кола нарочно подкинул к трупу туфли, чтобы отвести от себя подозрения. Подобно любому честному гражданину или преступнику, Брунетти на дух не переносил таких проницательных сыщиков. – По телефону сказали, что в поле лежит женщина. Когда мы приехали, то оказалось, что это мужчина.

– У меня есть сведения, что он занимался проституцией, – спокойно произнес Брунетти. – Личность установили?

– Пока нет. Наш фотограф сделал снимки в морге, хотя его так измочалили, что от лица почти "ничего не осталось, и потом по этим снимкам художник набросает его примерный портрет. Мы покажем этот рисунок кое-кому, и рано или поздно все прояснится. Они хорошо друг друга знают, эти ребята. – Буффо презрительно сплюнул сквозь зубы. – Если он из местных, то мы быстро все выясним.

– А если нет?

– Тогда дело затянется. Мы можем вообще не узнать, кто он такой. В любом случае невелика потеря.

– Почему же, сержант Буффо? – подозрительно ласковым голосом осведомился Брунетти. Но Буффо не обращал внимания на такую ерунду, как интонация, он слышал только слова.

– Да кому они нужны? Извращенцы. Такой наградит СПИДом честного рабочего человека, и хоть бы хны. – Буффо снова сплюнул.

Брунетти остановился и обернулся к сержанту:

– Насколько я понимаю, сержант Буффо, этот ваш честный трудяга сам платит извращенцу, чтобы трахнуть его в задницу. Давайте не будем об этом забывать. И еще не будем забывать, что, кем бы ни был убитый, его убийство – это преступление и наш с вами долг – найти преступника, будь он хоть честный рабочий человек.

С этими словами Брунетти распахнул дверь и вошел в скотобойню, предпочтя смрад обществу сержанта.

Глава четвертая

Расспросив Колу, Брунетти услышал все то же: Кола повторил свою историю сначала, а бригадир подтвердил. В дополнение Буффо с надутым видом сообщил, что в тот день, ровно как и накануне, рабочие не видели в окрестностях скотобойни ничего необычного. Проститутки до того слились с пейзажем, что на них или на то, чем они занимались, уже никто не обращал внимания. Да и они всегда слоняются чуть поодаль, торчать у самой скотобойни не позволяет запах. Но если даже какая-нибудь из них и добрела бы до забора, ее визит остался бы незамеченным.

Выслушав все это, Брунетти вернулся в машину и велел водителю ехать в квестуру Местре. Скарпа, который уже натянул свою куртку, пересел в другую машину, к сержанту Буффо. Когда они тронулись, Брунетти наполовину опустил оконное стекло, впуская в салон жаркий воздух, чтобы немного проветрить одежду, впитавшую запах скотобойни. Как и многие другие итальянцы, он всегда с недоверием относился к вегетарианству, считая его блажью зажравшихся богачей, однако сегодня он впервые усомнился в собственной правоте.

В квестуре водитель проводил его на первый этаж и представил ему сержанта Галло, мертвенно-бледного человека с ввалившимися глазами – казалось, многолетняя гонка за преступниками выела его изнутри.