Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи

Жуков заехал в Генштаб, взял у Шапошникова карту западного направления, узнал, что штаб Западного фронта находится в данный момент там, где раньше был штаб Резервного фронта, и выехал к Коневу. В штаб Западного фронта Георгий Константинович прибыл поздно вечером. Он вспоминал: «В комнате командующего был полумрак, так как она освещалась стеариновыми свечами, и только вокруг стола, за которым сидели И.С. Конев, В.Д. Соколовский и Н.А. Булганин. Вид у всех был переутомленный, чувствовалось, что сложившаяся обстановка на фронте серьезно повлияла на их общее состояние». Жуков сообщил, что прибыл по поручению Сталина разобраться с обстановкой. Конев обстановки не знал. Жуков спросил, что он намерен делать. Конев будто бы ответил, что ни с одной из окруженных частей связи не имеет, а сил закрыть неприятелю дорогу на Москву — у фронта нет. В половине третьего ночи Жуков позвонил Сталину и сообщил: «Слабое прикрытие на Можайской линии не может гарантировать внезапное появление перед Москвой бронетанковых войск противника (Жуков плохо отредактировал первый вариант мемуаров; в данном месте он явно имел в виду, что слабое прикрытие на Можайской линии не может обеспечить Москву от внезапного появления, у ее стен германских танков. — Б. С.). Надо как можно быстрее стягивать на Можайскую линию обороны войска, откуда только можно, для спасения Москвы».

Сталин спросил у Жукова, где находятся 16, 19, 20, 24 и 32-я армии и оперативная группа Болдина.

— В окружении северо-западнее Вязьмы, — отрапортовал маршал.

— Что вы намерены делать? — спросил Сталин.

— Выезжаю сейчас к Буденному, разберусь в обстановке и позвоню Вам.

— А Вы знаете, где штаб Буденного? — поинтересовался Верховный.

— Нет, не знаю, — признался Жуков. — Буду искать где-то в районе Малоярославца.

И Георгий Константинович отправился на поиски штаба Резервного штаба, начав их с полустанка Обнинское, где руководство Резервного фронта размещалось до начала немецкого наступления.

Тут я хочу процитировать «Краткую выписку из дневника пребывания на фронтах Отечественной войны 1941-1945 годов Маршала Советского Союза Г.К. Жукова», сделанную самим Георгием Константиновичем: «7 октября вызван Сталиным в Москву в связи с катастрофическим положением под Москвой, где Западный, Резервный и Брянский фронты были разбиты противником. В тот же день (в 20.00) Сталин приказал выехать в штаб Западного фронта для выяснения обстановки и возможных мероприятий по организации обороны. Утром 8 октября 1941 года из штаба Западного фронта выехал машиной в штаб Резервного фронта в Обнинское. 10 октября вступил в командование Западным фронтом (штаб в Красновидово). В тот же день штаб переехал в Алабино, а затем через 3 суток в Перхушково».

Казалось бы, налицо полная гармония «Воспоминаний и размышлений» с документом. Полная, да не очень. Военный историк С.А. Исаев в 1991 году опубликовал в «Военно-историческом журнале» «Хронику деятельности Маршала Советского Союза Г.К. Жукова в период Великой Отечественной войны», основанную на документах Центрального Архива Министерства Обороны (ЦАМО) в Подольске, в том числе и на том же самом дневнике пребывания маршала на фронтах. И в этой публикации датой отзыва Георгия Константиновича из Ленинграда и его прибытия в Москву совершенно четко обозначено 6 октября 1941 года. В этот день по указанию Сталина он вернулся в столицу в связи с ухудшением положения на западном направлении. Тогда же, 6 октября, появилась директива за подписью Шапошникова (она отмечена и в жуковском дневнике), гласившая: «Распоряжением Ставки Верховного Главнокомандования в район действий Резервного фронта командирован генерал армии тов. Жуков в качестве представителя Ставки. Ставка предлагает ознакомить тов. Жукова с обстановкой. Все решения тов. Жукова в дальнейшем, связанные с использованием войск фронта и по вопросам управления, обязательны для выполнения».

Помечена эта директива 19.30 6 октября. Никто бы не стал ее отдавать, если бы Жуков еще оставался в Ленинграде. Ведь его могла на неопределенное время задержать там нелетная погода, или, не дай Бог, самолет с Жуковым сбили бы «мессеры» над Ладожским озером. Да и не позволил бы Сталин Жукову сутки с лишним задерживаться в Ленинграде из-за тактического десанта в Петергофе и местных боев на фронте 54-й армии в момент, когда решалась судьба Москвы! Очевидно, Шапошников составил текст прямо во время встречи с Жуковым и вручил ему копию, поскольку не было связи со штабом Резервного фронта.