Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи

В позднейшей редакции мемуаров Георгий Константинович передвинул совещание в Ставке с 6-го на 5-е января и заставил открыть его Шапошникова докладом о положении на фронтах и плане действий на первые месяцы 42-го года. Слова Сталина стали комментарием к докладу, причем на этот раз Верховный, по воле мемуариста, говорил пространнее, уточнив: «Враг рассчитывает задержать наше наступление до весны, чтобы весной, собрав силы, вновь перейти к активным действиям. Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы еще до весны, когда у нас будут новые резервы, а у немцев не будет больше резервов…». Далее Верховный будто бы изложил подробный план наступления на всех фронтах (непонятно, правда, зачем перед этим то же самое сделал Шапошников). Затем Жуков выступил со своими возражениями, и события развивались так же, как в первой редакции его воспоминаний.

И сегодня нельзя точно сказать, состоялось ли в действительности то заседание членов Политбюро и Ставки, о котором рассказал Георгий Константинович, и что именно говорили его участники. Судя по записям в журналах посетителей кремлевского кабинета вождя, в 1942 году Шапошников впервые появился там только 15 февраля, но это, как я уже отмечал, еще ни о чем не говорит. Совещание могло происходить на даче или в кремлевской квартире, да и по чьей-то оплошности Бориса Михайловича, может быть, забыли отметить. Но странно, что на это заседание не пригласили заместителя Шапошникова Василевского, постепенно перенимавшего обязанности часто хворавшего маршала. И что Шапошников Василевскому ничего о столь важном совещании не сказал: в своих мемуарах Александр Михайлович данное совещание вообще не упоминает.

Речь же Сталина, как ее воспроизводит Жуков в последней редакции «Воспоминаний и размышлений», почти дословно совпадает с текстом директивного письма Ставки военным советам фронтов и армий от 10 января 1942 года: «Для того чтобы задержать наше продвижение, немцы перешли к обороне и стали строить оборонительные рубежи с окопами, заграждениями, полевыми укреплениями. Немцы рассчитывают задержать таким образом наше наступление до весны, чтобы весной, собрав силы, вновь перейти в наступление против Красной Армии. Немцы хотят, следовательно, выиграть время и получить передышку. Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы еще до весны, когда у нас будут новые большие резервы, а у немцев не будет больше резервов, и обеспечить таким образом полный разгром гитлеровских войск в 1942 году». Верховный явно планировал закончить войну уже в 42-м, и нет документов, свидетельствующих, что Жуков разубеждал его, указывая на нереальность подобных планов.

Но даже если январское совещание у Сталина состоялось, очень сомнительно, чтобы Жуков возражал против плана наступления на всех фронтах. Ведь в конце декабря 41-го Ставка потребовала от командующих фронтами прислать предложения о боевых действиях в наступающем году. И все командующие высказались за наступление на своем фронте. Главком Юго-Западного направления Тимошенко собирался наступать на Харьков и разгромить 6-ю армию противника. Командующий Калининским фронтом Конев предлагал окружить и уничтожить 9-ю немецкую армию, а далее нанести удар или на Смоленск, или на Великие Луки. Командующий Волховским фронтом Мерецков хотел во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта окружить и ликвидировать 18-ю немецкую армию. Жуков предлагал во взаимодействии с Калининским фронтом окружить основные силы группы армий «Центр» на Ржевеко-Вяземском плацдарме. При этом все просили резервов и пополнений людьми и техникой, но одновременно многократно преувеличивали немецкие потери. Так, 31 декабря 1941 года Жуков и Булганин по прямому проводу доложили Сталину, что войска Западного фронта разбили 292, 258, 183, 15, 98, 296, 34, 260, 52, 17, 137, 131, 290 и 167 пехотные и 19-ю танковую дивизии и 2-ю бригаду СС. На самом деле ни одно из этих соединений не было разбито ни в 41-м, ни в 42-м и продолжали числиться в составе вермахта полноценными дивизиями. В том же духе докладывали и командующие других фронтов. Какие могли быть основания у Георгия Константиновича ставить под сомнение их доводы? Ведь он сам утверждал в докладах Верховному, что «преследование и разгром отступающих немецких войск продолжаются» (и враг бежит, бежит, бежит!).