Читаем Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи полностью

Отношения с Уборевичем сложились хорошие. Я чувствовал, что он работает надо мной. Он присматривался ко мне, давал мне разные задания, вытаскивал меня на доклады. Потом поручил мне на сборе в штабе округа сделать доклад о действиях французской конницы во время сражения на реке По в первую мировую войну. Этот доклад был для меня делом непривычным и трудным (но как же тогда понимать содержащееся в «Воспоминаниях и размышлениях» признание, что еще на курсах в Ленинграде Жукову пришлось готовить доклад об основных факторах военного искусства, который к тому же был опубликован в бюллетене курсов? — Б.С.). Тем более что я, командир дивизии, должен был делать этот доклад в присутствии всех командующих родами войск округа и всех командиров корпусов. Но я подготовился к докладу и растерялся только в первый момент: развесил все карты, остановился около них; надо начинать, а я стою и молчу. Но Уборевич сумел помочь мне в этот момент, своим вопросом вызвал меня на разговор, дальше все пошло нормально, и впоследствии он оценил этот доклад как хороший. Повторяю, я чувствовал, как он терпеливо работает надо мной».

Сомнения вызывает здесь утверждение, будто Уборевич сам первым назвал кандидатуру Жукова, которую ему будто бы подсказал командир 3-го кавкорпуса Тимошенко. Отмечу, что в «Воспоминаниях и размышлениях» Георгий Константинович ничего не пишет ни о своей ссоре с Уборевичем, ни о том, что Иероним Петрович хотел видеть его на посту командира 4-й Донской дивизии. Лично мне куда правдоподобнее кажется свидетельство Буденного, что именно он рекомендовал Ворошилову Жукова как будущего командира кавдивизии. Логично, что Климент Ефремович спросил здесь мнение начальника Инспекции конницы. Да и приведенная выше аттестация на Жукова доказывает, что еще за два года до того, как открылась вакансия в 4-й дивизии, Семен Михайлович смотрел на Георгия Константиновича как на будущего комдива.

Думаю, Жуков неслучайно хотел убедить Симонова, что кавалерийскую дивизию он возглавил благодаря рекомендации Тимошенко и просьбе Уборевича, а отнюдь не по инициативе Буденного и Ворошилова. Дело в том, что после Великой Отечественной войны Георгий Константинович старался создать впечатление, что бывшие руководители Первой Конной способны были только шашками махать, а в современной войне мало что смыслили. Именно они де во многом виноваты в том, что в 41-м году Красная Армия к войне с Германией оказалась не готова. А выиграли эту войну новые командиры, вроде Жукова, прекрасно понимавшие роль авиации и танков. Для этой схемы очень неудобным оказалось то обстоятельство, что именно Будённый усиленно продвигал Жукова по службе. Получалось, если придерживаться творимого Жуковым мифа, что либо Семен Михайлович был не так уж глуп, раз давно заметил и выделил столь выдающегося в будущем полководца, либо на самом деле Буденный и Жуков, были два сапога пара, и автор «Воспоминаний и размышлений» в современной военной теорий и практике смыслил столь же мало, как и автор «Пройденного пути».

Тимошенко и Уборевич в качестве рекомендателей Жукову вполне подходили. О Тимошенко тому же Симонову он отзывался очень тепло: «Тимошенко в некоторых сочинениях оценивают совершенно неправильно, изображают чуть ли не как человека безвольного и заискивающего перед Сталиным. Это неправда. Тимошенко — старый и опытный военный, человек настойчивым, волевой и образованный и в тактическом, и в оперативном отношении. Во всяком случае, Наркомом он был куда лучшим, чем Ворошилов, и за тот короткий период, пока им был, кое-что успел повернуть в армии к лучшему. Случилось так, что после харьковской катастрофы ему больше не поручалось командовать фронтами, хотя в роли командующего фронтом он мог быть много сильней некоторых других командующих, таких, например, как Ерёменко. Но Сталин был на него сердит и после Харькова, и вообще, и это сказалось на его судьбе на протяжении всей войны. Он был человеком твердым, и как раз он никогда не занимался заискиванием перед Сталиным; если бы он этим занимался, вполне возможно, что он получил бы фронт».

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
Лжеправители
Лжеправители

Власть притягивает людей как магнит, манит их невероятными возможностями и, как это ни печально, зачастую заставляет забывать об ответственности, которая из власти же и проистекает. Вероятно, именно поэтому, когда представляется даже малейшая возможность заполучить власть, многие идут на это, используя любые средства и даже проливая кровь – чаще чужую, но иногда и свою собственную. Так появляются лжеправители и самозванцы, претендующие на власть без каких бы то ни было оснований. При этом некоторые из них – например, Хоремхеб или Исэ Синкуро, – придя к власти далеко не праведным путем, становятся не самыми худшими из правителей, и память о них еще долго хранят благодарные подданные.Но большинство самозванцев, претендуя на власть, заботятся только о собственной выгоде, мечтая о богатстве и почестях или, на худой конец, рассчитывая хотя бы привлечь к себе внимание, как делали многочисленные лже-Людовики XVII или лже-Романовы. В любом случае, самозванство – это любопытный психологический феномен, поэтому даже в XXI веке оно вызывает пристальный интерес.

Анна Владимировна Корниенко

История / Политика / Образование и наука