Нехилый камешек

Шарлотта целует меня.

Посреди улицы Нью-Йорка.

В губы.

И вкус у нее просто фантастический.

Смесь сливок, сахара, кофе и сладости. Лучший в мире коктейль. Все так, как я себе и представлял.

Не то, чтобы я мечтал о поцелуях с лучшей подругой.

Но постойте, я все-таки мужик и мне тяжело подавить блудливые мысли. Любой бы на моем месте совершил воображаемую прогулку по Бульвару поцелуев, Переулку влюбленных и Улице секса.

И мне предстоит по ним пройтись, если Шарлотта не прекратит целовать меня так страстно и упоительно. С каждой секундой становится все сложней думать, крепнет желание углубить поцелуй.

По самое мама не горюй.

У Шарлотты вырывается тихий полустон-полувздох. Еще один такой звук, и я прижму ее к цементно-серой кирпичной стене, скользну руками по талии и превращу этот поцелуй в мега интимный.

Потому что она чертовски сексуальна, на свою беду.

Точнее на мою погибель.

Она отстраняется. Только моему члену на это пофиг. Он стоит по стойки «смирно», отдавая честь Шарлотте и умоляя о большем. Поэтому я пользуюсь проверенным способом избавленья от стояка: представляю себе потных баскетболистов. Вуаля, мой дружок грустно поник. Шарлотта тем временем смотрит на Брэдли с дьявольской улыбкой.

Пока Шарлотта с упоением целовала меня на Лексингтон-авеню, у ее бывшего отвисала челюсть до асфальта.

Вот и славно!

– Прошлой ночью мы обручились. И я безумно счастлива, – говорит она, прижимаясь ко мне и обнимая за талию.

Брэдли пытается хоть что-то сказать, но вместо этого лишь открывает и закрывает рот, словно выкинутая на берег рыба.

О, видок дико ржачный. Я смотрю на свои ботинки. И не ухмыляюсь. Клянусь, на моих губах не расплывается огромная улыбка. Я просто невинный свидетель, которого богиня одарила поцелуем.

– Как уже говорила, будет здорово, если ты прекратишь подкатывать ко мне с шарами, мишками и вишнями в шоколаде, – говорит она, а я презрительно хмыкаю. Шарлотта ненавидит вишню в шоколаде.  Как он может этого не знать?

– Они мне даже не нравятся, – говорит она Брэдли, все сильнее сжимая пальцы на моей талии. Так крепко, что создается чувство…будто она щупает мой пресс.

Ладно.

Вообще без проблем. Этот каменный пресс целиком и полностью в вашем распоряжении, миледи.

– Я не знал, что у вас интрижка, – говорит Брэдли. Я смотрю на него и практически вижу, как в его голове крутятся шестеренки. – Или это длилось все время?

Шарлотта в секунду меняется в лице и стоит как громом пораженная.

– Что?.. Повтори-ка.

Это край. Он достиг новых высот. Не думал что такое возможно, но этот дятел умудрился стать истинным гуру отъявленных мудаков.

Пора вмешаться.

– Нет, Брэдли. Ты ошибаешься. Мы вместе совсем недавно, – говорю я, встретив его взгляд. – И если честно, я перед тобой в огромном долгу. Если бы не ты с теми тестами «контроля и качества» на кухонном столе, возможно, нам бы никогда не представился шанс сблизиться. Так что спасибо тебе большое, что расстался с самой замечательной женщиной в мире. Теперь она моя!

И чтобы окончательно добить болвана, я как ревнивый неандерталец притягиваю ее за талию, поворачиваю к себе и еще раз крепко целую.

А через мгновение подхватываю Шарлотту и, помахав на прощание ее бывшему, захожу в подъезд.

Не уверен, что шокировало ее сильнее: мои слова или действия, а может собственное весьма спонтанное решение – но когда мы оказываемся в лифте, она поворачивается и счастливо пожимает плечами.

– Похоже я заделаюсь твоей невестой на ближайшую неделю, Мамонтенок. В два у нас поход за кольцом, а до этого тебя ждет полный допрос.

В данную секунду я бы тоже хотел допросить тебя с пристрастием. Но твой вариант тоже неплох.

* * *

Моя излюбленная сфера деятельности - в спальне. Это моя обитель, где я полновластный хозяин. Не удивительно, что Шарлотта попросила подождать здесь. Я должен быть спокоен как удав, но почему-то взвинчен до предела.

Вероятно, причиной всему то, что от обнаженного тела меня отделяют считанные метры.

Шарлотта принимает душ, а квартиры в Нью-Йорке размером с наперсток, как их не обставляй.

Нет, вы только представьте: мокрая, обнаженная, шикарная женщина в радиусе трех метров.

Всем ясно? Ладно. Идем дальше.

Я поднимаю с небесно-голубого столика фотографию в рамке. Собака ее родителей. Пушистый коричневый пес, какая-то помесь. Полностью сосредотачиваюсь на фотке. Рассматриваю детали. Хвост. Уши. Отлично, фото сделало свое дело. Я перестаю думать о голой женщине и том, как здорово она целуется.

Или насколько сильно мне это понравилось.

Какого хрена меня так проняло?

Идиот, конечно тебе понравилось. Ты гетеросексуал, которого поцеловала красотка. Понятное дело ты в восторге, а иначе был бы глупцом. Конец истории. Это ничего не значит. Прекращай мусолить детали.

Тем более Шарлотта выключила воду в душе.

А может, она забыла полотенце. Дверь сейчас откроется, и она попросит меня принести его.

Я бью себя по лбу.

Соберись, Холидэй.