Нехилый камешек

Я бегу за Шарлоттой через двери и по коридору, но догоняю, когда она уже у дамской комнаты. Я зову ее, но Шарлотта хватается за дверную ручку и заходит внутрь.

Дверь закрываясь, и я останавливаюсь.

Лишь на секунду.

В коридоре тихо в отличие от суеты в остальной части музея, поэтому я захожу в дамскую. Шарлотта стоит у раковины и брызгает воду на лицо.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, подходя к ней.

Здесь три пустые кабинки. В коридоре раздаются шаги, а потом тишина.

Шарлотта качает головой. Я подхожу к ней, кладу руку на поясницу и слегка поглаживаю. Она отстраняется от меня.

– Ты плохо себя чувствуешь? У тебя болит голова из-за вчерашней ночи или что-то другое?

Мы замираем, когда дверь со скрипом открывается, а потом закрывается, но я не слышу, чтобы кто-то вошел. В дамской комнате тихо, здесь только мы вдвоем.

Шарлотта разворачивается, хватает меня за рубашку и тащит в кабинку.

– Я не могу больше притворяться.

Мгновенно у меня поникают плечи, а ноги становятся ватными. Я слишком много от нее просил.

– Ты о помолвке?

– Нет. С ней все в порядке. Фальшивая помолвка не проблема, – говорит она, глядя на меня.

Никогда не видел эти карие глаза настолько серьезными. Такое чувство, будто Шарлотта собирается штурмовать отвесную стену. Она даже не моргает.

Я хмурю брови.

– Тогда в чем проблема?

Если честно, мне очень любопытно, потому что, если она говорит не о нашей любви понарошку, то я без понятия, о чем речь.

Шарлотта сильней сжимает мою рубашку. Челюсть сжата. Она тяжело дышит через нос. Никогда не видел ее такой.

– Что я натворил?

– Прошлая. Ночь, – бормочет она, делая паузу на каждом слове.

– А что насчет прошлой ночи?

Она прикрывает глаза, но выглядит огорченной, а потом делает глубокий вздох и снова смотрит на меня. Жесткость куда-то пропадает.

– Ты притворяешься, будто ничего не произошло.

– Нет, – быстро отвечаю я, пытаясь защититься. – Неправда.

Хотя именно этим весь день и занимаюсь. Из шкуры вон лезу в надежде добиться результата.

– Еще какая правда. За завтраком ты именно этим занимался. Мы просто пытаемся отмахнуться и спрятать это подальше, а такой вариант не по мне, – говорит она твердо, напоминая мне про одну из многих ее черт, которыми я восхищаюсь. Сила и упорство. – Ты не дал мне высказаться, но я кое-что должна знать. Я много раз тебе говорила, что с меня хреновая лгунья и это правда. Я не сильна во лжи. Даже вчера, за ужином, об отце я говорила чистую правду.

Вот и еще одна моя любимая черта – она чертовски честная.

– Ладно, что ты хочешь знать? – спрашиваю я и чувствую, как по коже ползут мурашки. Нападают как летучие обезьяны.

Злющие до безобразия.

Как будто существуют другие.

Шарлотта прикрывает глаза.

– Неужели ты такой твердолобый, Спенсер?

Я развожу руки.

– Походу, да. Почему бы тебе просто не объяснить? Что ты хочешь знать?

Она сжимает в кулаке мою рубашку и притягивает еще ближе к себе. В долю секунды расстояние между нами тает. Сначала нас отделяли сантиметров тридцать, достаточно пространства, чтобы держать гормоны в узде. Теперь же они вырываются на свободу. Кружа в вихре. Окутывая и не отпуская. Накаляя обстановку до предела.

– Я тебя не привлекаю?

У меня отвисает челюсть, а голову словно сдавливают тески.

Она что, рехнулась?

– Ты серьезно?

Она кивает:

– Отвечай на вопрос, Холидэй. В этом вся причина той байды в духе: «давай будем просто дружить»?

– Ты великолепная. Красивая. Просто потрясающая, – говорю я, расточая комплименты, как уличный продавец. – И я не хочу уничтожить нашу дружбу. Она для меня слишком важна.

Шарлотта кивает:

– Ты не ответил на вопрос.

– Я сказал, что ты красивая.

– Ты это же говорил про работы Хоппера. Ты и к художнику испытываешь влечение?

Я сглатываю. Стараюсь собраться с мыслями, но голова забита образами прошлой ночи. Все, что я проделывал с ней в квартире, мои фантазии, каждую мелочь, которую я хочу с ней сделать. За последние двое суток я узнал одну печальную истину: меня дико к ней влечет. Уровень притяжения просто зашкаливает. Это как сила вселенского масштаба.

– Я похож на дебила? – спрашиваю я, и голос звенит от напряжения. Одновременно меня бесит и заводит ее вопрос. Мой дружок опять стоит в стойке. Я на пределе, потому что весь этот день приходилось прикидываться, что мы только друзья.

– Ты правда хочешь знать ответ?

– Да.

– Нет, не похож. По мне, ты раздражен. Прямо как я. Так что мы оба злые как черти.

– Ошибаешься, я не злюсь – отвечаю я и хватаю ее за запястье. Разжимаю кулачок и притягиваю Шарлотту к себе. – И не раздражен. Я чертовски возбужден. Только полный безумец не испытывал бы к тебе влечение, – сипло шепчу я.

Ее глаза вспыхивают как бенгальские огоньки. Я уже упоминал об этой прекрасной черте. Ее зрачки искрятся с озорством и радостью.

– Правда? – Весь гнев испарился из голоса. Она мягкая и пушистая, а этот сладкий голос сводит меня с ума. Страшно хочется услышать и другие вещи, произнесенные с такой интонацией.