«Нехороший» дедушка

Сомнения возникнут минут через пять-шесть после совершения сделки, потом они станут крепчать, а когда осчастливленный покупатель найдет розетку, проверит качество приобретенных вещей, он поймет, что его обдурили. В лучшем случае, ему всучили если и работающие, то сильно устаревшие модели, да еще по цене в полтора раза выше магазинной.

Местные милиционеры занимают такое положение на этой площади, чтобы каким-нибудь образом случайно не оказаться свидетелем совершающегося мошенничества.

Эта площадка работает давно, немногим меньше, чем площадка ММВБ, превращение наивности одних в прибыль других — процесс вечный.

В этот майский день в ее размеренной, малозаметной, но довольно прибыльной работе произошел сбой. На троллейбусной остановке припарковались две «девятки» неброского цвета, из них выскочили семь или восемь человек с дубинками и молча проникли в редкую вокзальную толпу. Их действия поражали своей координированностью, хотя не слышалось никаких команд. Без всякого предупреждения они обрушили свои дубинки на спины «представителей телеканала», коробки с «призами» полетели на асфальт, послышались крики, недоуменные, испуганные, одна из мошенниц завизжала. Толпа множественно замерла, стараясь определить источник опасности. Первыми сообразили, что делать именно «телевизионщики». Видимо, сознание того, что они занимаются бизнесом незаконным, было не полностью задавлено внутри, и в момент «икс» сработал инстинкт застуканного вора — они рванули в разных направлениях, крича, что характерно, — «Милиция! Милиция!». Милиция, само собой, не думала принимать эти крики на свой счет, считая, что вопит какая-нибудь никому не интересная пензенская бабушка с десятью всученными ей китайскими утюгами на руках.

Дело было кратким, как операция Суворова. Десятки растоптанных коробок на казанском асфальте, семеро забившихся в кровавых соплях за палатки с мороженым и сосисками мужиков и теток. С удовлетворенным взревом уносящиеся с площади победоносные «девятки».

Мне сказали, что это — старость, когда я пожаловался как-то, что меня тошнит, если вижу в поезде метро целующуюся парочку молокососов, особенно если зафарширован вплотную к ним в колбасе переполненного вагона. Мне пытались внушить, что передо мной бушует сама молодость, неукротимые игры гормонов. Они разражаются там, где настигают, и надо приветствовать все это негигиеничное, неаппетитное безобразие, потому что это сама природа проявляет так свою неисчерпаемую мощь, вечно возобновляемый праздник плоти.

Сначала я устыдился: может, и правда ветшаю и во мне говорит зависть к подвигам, на которые я сам уже не способен?

Вранье! Во-первых, прекрасно способен. Но не это главное. Вот сейчас я вынужден нависать над целующейся парочкой. Женская половина ее (парочки) вызывает не вожделение и не зависть к ее партнеру. Ну, честно, я даже на исходе своего пятого десятка, и в середине второй бутылки водки ни за что не подпустил бы это бледное, прыщавое, в торчащих непромытых волосьях эмо к своей койке. А он (партнер), полноватый с пухлым, заостренным, зажмуренным личиком, запустил ей под майку растопыренные короткопалые лапы и жадно обладает ее лопатками. И методично раз за разом повисает то на губе у нее, то на подбородке клейким, сползающим поцелуем. Ей-богу крот, доедающий изможденную Дюймовочку.

Потно, душно, неловко. У всех остальных хотя бы есть возможность смотреть в сторону, а мне для этого надо сломать себе шейные позвонки.

Почему не целуются в транспорте парочки красивого молодняка?

И никакая это не непреодолимая страсть. Хотя он лепит и лепит свои поцелуищи, а она подернула зрение белесыми веками в перегруженных тушью ресницах. Обыкновенный праздник самоутверждения. Паренек, судя по всему, впервые в жизни вступил в права обладателя, и теперь всему миру, роль которого играет сейчас этот душный вагон, показывает, что у него есть, есть женщина, полностью находящаяся в его власти. Как он страдал, когда его не принимали всерьез, а теперь он всем докажет! Он самец! Что до этой белорыбицы, изображающей почти обморок от нахлынувших чувств, то ей просто ничего другого не остается. Где еще найти другого согласного настолько серьезно взяться за нее при ее-то ассортименте прелестей.

Нет, пытаюсь на себя накричать, это все похмелье выкручивает эти корявые, невротические фразы. Еще бы мне не переполняться мозговой рвотой, после целой ночи в компании с тяжелым коньяком и слишком вдумчивым подполковником.