«Нехороший» дедушка

Он приветливо улыбнулся. Он был намного моложе меня, но мне не казалось противоестественным сказать ему «отец».

— Извините, святой отец, мне нужно с вами поговорить. Я не отнимаю у вас время?

Он не стал говорить, что у него всегда есть время помочь человеку, нуждающемуся в помощи, но выражением лица показал именно это и кивком пригласил — говорите.

Я почему-то нервно оглянулся, как будто имело значение, видят нас или нет, и, осознавая глупость этого оглядывания, еще больше зажался внутренне.

— Знаете, я работаю в медицинском учреждении, — начал я, — врачом. Врачом-психотерапевтом. В каком-то смысле, мы с вами даже немного коллеги.

Я иронически хмыкнул в свой адрес. Он никак не отреагировал, — считайте так, если вам угодно — таков был его молчаливый ответ.

— И вот с недавнего времени — явлению этому всего около месяца — среди моих больных, моих постоянных пациентов, начала нарастать… в общем, пошли люди, одержимые можно сказать, апокалиптическими страхами. Их всегда есть какое-то количество, постоянный небольшой процент, но тут вдруг рост в разы.

Рыжий священник кивнул: мол, понятно.

— Но тут очень важное «но». Поймите, я совсем не специалист, с предметом знаком в общих чертах, но мне бросились в глаза какие-то несоответствия в их, если так можно говорить, показаниях.

Я ждал, что собеседник мне поможет, спросит хотя бы — что я имею в виду. Он просто внимательно молчал. Свежий ветер слегка шевелил его рыжие волосы, глаза у него чуть-чуть слезились от того же самого мартовского ветра.

— Ну, как, собственно, вам рисуется апокалипсис, я у них спрашиваю. Нарастание всяческих безобразий, преступлений страшных. Катастрофы, наводнения, пожары, землетрясения… Солнце и Луна светят не по порядку, деревья потеют кровью, камни болтают, брат идет на брата, друг на друга, все как будто сходят с ума, никто ничего не может объяснить, как будто нет уже мудрецов. Но, вы сами видите, говорю я им, преступления, конечно, творятся — взятки, машины подожгли кое-где — но такое бывало и раньше, а в остальном никаких особых особенностей ведь и нет. Ни деревья кровью не истекают, ни камни не заговорили. Погода, как нарочно, спокойная, ясная. Не говоря уж о землетрясениях.

Священник только несколько раз кивнул на протяжении моей речи. Становилось холодно, этот двор за храмом напоминал аэродинамическую трубу, так нас освежало. Солидного вида дьякон прошествовал из церковной лавки обратно в храм, не поглядев в нашу сторону.

— И главное, говорю я им, а их не один человек, и не пятеро — больше. И люди в общем не глупые, личность, в общем, у всех сохранна, как у нас говорят, только отклонения некоторые. Так вот, говорю — а мессия где? Они не могут ответить. Президент, я имею в виду — наш президент, это президент, мы его знаем. Не Обама же. Может, для кого-то он и кажется похожим на мессию, но, честно говоря… Одним словом, я у них спрашиваю, вернее, говорю им: нет, нет никаких признаков вашего конца света. А они говорят — есть! И очень настаивают. Иногда до скандала.

Про скандал я, конечно, присочинил, но уж больно хотелось его пронять.

Священник достал платок и промокнул нос. Я продолжал, дошел до самого важного момента и был уверен, что вот тут-то он раскроется.

— И начинают, вы представляете, приводить примеры, разные случаи. Причем все эти случаи, конечно, сомнительного, я бы сказал, свойства. Один говорит, что у него сын хочет отдать почку какой-то малознакомой девушке, а то она умрет, другой говорит, что в детский дом перевели вдруг миллионы денег, милиционеры, виновные в наезде и пытавшиеся уйти от ответственности, гибнут один за другим, охранники отказываются от мелких взяток, взрывается автобус, и страдают только виновные…

Я остановился, хотя собеседник готов был слушать и дальше. Просто я почувствовал, что на таком свежем ветру, в лучах такого яркого, холодного солнца мои истории кажутся какой-то путаной, жалкой чепухой. И еще я понял — он мне не поможет. Надо выгребать к концу разговора самостоятельно.

— У меня к вам такой вопрос… Нет, скорее просьба… Есть набор наших обычных психотерапевтических приемов, с помощью которых мы купируем такие состояния, такие фобии, но поскольку тут налицо явная и большая, так сказать, религиозная составляющая, мне хотелось бы просить вас о помощи.

Убей меня, Бог, он молчал.

— Вы, наверно, знаете, что психиатры, некоторые психиатры, в некоторых случаях, полагают, что отдельных больных надо не таблетками пичкать, а отправить к бесогону. И не считают это своим профессиональным поражением. Шизофрения и одержимость — не одно и то же. Да, так вот, скажите, как вы у себя в церкви успокаиваете таких, поджидающих конец света?