Нехороший транспортник (СИ)

========== Часть 1 ==========

Если бы Паше, известному как Падла, сказали на следующее утро: «Падла, если ты не отдаешь сто единиц, тебя пристрелят!» — Паша ответил бы, держась за голову: «А хрен с вами, стреляйте. Нет у меня денег!»

Какие сто единиц? Да ему опохмелиться не на что! А если из дома выйдет, то попадет под разводной ключ или ботинок первого же контрабандиста или кобайкера. К тому же его тошнило. И тошнота эта была связана с мяуканьем мерзкой белой кошки.

Паша пытался что-то припомнить, но припоминался какой-то рыжий и наглый, который напрашивался в гости. Этот рыжий говорил, что обязательно к Паше придет и чего-то там ему навесит. А Паша говорил: «Нет, нет, не надо! Меня не будет дома». А рыжий гнул свое: «А я вот возьму и приду». Но кто был этот рыжий и почему он обещал прийти, Паша решительно не знал и даже не мог понять, где он находится.

Чтобы по крайней мере установить это последнее, Паша приоткрыл один глаз. В полутьме что-то мерцало. Ага, это сенсоры на пульте. Значит, он на корабле. Вот понять бы еще — на каком?

Он обнаружил, что лежит на розовом диванчике. Это уже непорядок. Не было у него на катере розового диванчика.

Паша застонал и повернулся на бок. Он вспомнил, что пил с Боксером, который вроде как напросился к нему в попутчики. Надо бы его позвать, попросить таблетку отрезвина. Да нет у него никакого отрезвина, и пирамидона нет, и даже яда.

На корабле царила тишина. Только где-то в машинном гудели маршевые двигатели. Паша пошевелил пальцами ног и обнаружил, что он в ботинках. Провел ладонью по бедру — и не смог определить, есть ли штаны в наличии или нет. Разлепив веки, Паша увидел свое отражение в натертой до блеска колонне, разделяющей пультогостиную на два смежных помещения. В этой колонне он отражался в виде маленького, всклокоченного двуногого существа, явно ведущего свое происхождение от самых низших приматов. А рядом с колонной он увидел сидящего на стуле человека в капитанской фуражке.

Паша в изумлении уставился на неизвестного. Наконец этот неизвестный прервал молчание и хорошо поставленным командирским голосом произнес:

— С добрым утром, симпатичнейший Павел Николаевич!

Снова пауза. Преодолевая головокружение, Паша выговорил:

— Где я?

Голос у него сорвался. Первое слово получилось скрипучим, второе — сиплым. Незнакомец дружелюбно усмехнулся.

— На борту «Космического мозгоеда», конечно. Вот уже сутки как вы подписали с нами контракт.

Паша нащупал свою рубашку и натянул ее через голову.

— Простите на борту… кого? И как ваша фамилия?

Незнакомец сочувственно улыбнулся.

— Как? Вы и фамилию мою забыли?

Паша попытался встать, но под ногами у него начал разверзаться вакуум. Он проваливался туда со свистом. Глаза лопались и вытекали.

— Эх, дорогой вы наш Павел Николаевич, —заговорил незнакомец, — отрезвин вам не поможет. И пирамидон тоже. Следуйте старому доброму правилу космодесантников. Лечите «плазму» «колевкой». Единственное, что вернет вас к жизни, это стакан интендантского самогона и разогретый сухпаек.

Паша хорошо знал по опыту — если не хочешь, чтобы набили морду, надо признаваться сразу. Если и после признания набьют, то несильно.

— Вчера я немножечко…

— Да не оправдывайтесь, — сказал незнакомец и указал на стол.

На столе уже стояла запотевшая бутылка «колевки», огурцы в пятилитровой банке, макароны по-флотски в огромной дымящейся сковородке, гора свежеиспеченных блинчиков и банка сгущенки. Накрыто было чисто и умело. Незнакомец плеснул полкружки самогона и подал Паше.

— А вы? — проскрипел Падла.

— С удовольствием!

Незнакомец щедро наполнил себе стакан и одним духом проглотил, не поморщившись. Паша с опаской отпил из своего. Выловил из банки огурец. Он был пузатый, кривой, в пупырышках.

— А вы что ж… закусить?

— Мы, космодесантники, после первой не закусываем.

И вот «колевка» оказала свое обычное, вдохновляющее действие — захотелось купить корабль и отправится за базой Альянса или на Медузу, освобождать пленников. Стал вырисовываться и вчерашний вечер.

Дело было на Карнавале. Припомнилось, как ему деньги пообещали. Большие деньги. Он воображал эти деньги и плыл в одуряющем бриллиантовом тумане. Откуда-то выплыла мысль о теще, завещавшей ему стулья. При чем тут стулья, Паша не понял. Помнил только, что он потрошил эти стулья, из них лезли тентакли, а последний стул оказался пустым. И так стало тоскливо, что хотелось выть. И тогда он выпил. В том баре, где смотрели гонки.

Одним словом, день высветился. Вот только этот рыжий так и остался неразъясненным. Он опять напрашивался в гости и что-то твердил про 243 покойника.

Незнакомец в капитанской фуражке взглянул тяжело и значительно.

— Вы вспомнили мою фамилию?

Паша выдал свою самую униженную улыбку.

— Я вижу, что после «плазмы» вы пили «Молотова». Ну нельзя же так! Это же вещи несовместимые! Вчерашний и сегодняшний день. Устаревшая комбинация.

— Нельзя это оставить между нами?

— Разумеется! Космодесантники держат слово. Но за Боксера я ручаться не могу.

Паша подскочил.

— А вы знаете Боксера?