Неклассический некромаг (СИ)

— Так моста нет, — как само-собой разумеющееся сообщил Андин. И, добавил, поняв, что мне это ничего не говорит: — Через бегучую воду ни одна нечисть или нежить не полезет. Река тут широкая, баньши не сможет перелететь.

— А ты? — Андин всё-таки нежить. К нему тоже должно относиться это утверждение про воду.

— Что я? Я летать не умею.

— В реку полезешь?

— Если совсем выхода не останется. Я, конечно, ослабну, но не упокоюсь, всё же я лич, высшая нежить. Вода собирает магическую энергию, а такие, как я, за счёт неё живут. Кто послабее, так в реке и сдохнут. Но в стоячих водах магия накапливается, там такие твари могут завестись! Болота, озёра, даже заводи и омуты на реках и те надо сначала проверять на наличие нечисти. А вот в колодцах только если подсадит кто, почему так, не разобрались.

— Понятно, чего в деревне не особо волновались. От нечисти их река защищает.

— Это ненадолго. Мост построят, по нему что хочешь переберётся. А ещё им, не изничтожив баньши, зиму не пережить. Река встанет, лёд нечисть не задержит. Вот и источник, — Андин остановился у длинной общей могилы. Похоже, что её копали одним рвом и также разом засыпали. На потемневшей доске, заменившей каменные надгробия, грубо и с ошибками вырезано, что в таком-то месяце такого-то года, нашли здесь последнее пристанище две семьи переселенцев, имён не назвавших.

— Их не навещали, не оплакивали, потом всё кладбище надолго оставили без присмотра. Идеальные условия для плакальщика и баньши. Посмотри, ничего не видишь?

Я опять оглядела всё кладбище. Истинный взор уже почти никогда не выключала, с ним было как-то спокойней и удобней.

— Вроде ничего, — магический фон почти не отличался от обычного леса. — А, нет! Вон там фиолетовое марево намечается.

Мы подошли к указанному месту. Над свежим холмиком, ещё не успевшем начать зарастать травой, собиралось бледное облачко фиолетовой ауры нежити. Андин одним заклинанием развеял его.

— Баба бортника. Ещё дней пять, и встала бы. А баньши что-то не видно. Видать, в другом месте себе дневку обустроила. Пойдём, навестим пчеловода.

Бортник жил недалеко от кладбища в маленькой бревенчатой хижине, обнесённой высоким, но не сплошным забором из жердин. Сам хозяин дома бродил по двору, бестолково тычась в забор чуть в стороне от ворот и сжимая рукоять тяжёлого колуна. Тело, одетое в одни старые портки, уже начало подванивать. Не приди мы с Андином сюда, в деревню к зиме могло начать наведываться не только баньши, но и злое умертвие с топором. Хотя, к тому времени он уже разложится, ходить не сможет. Ни на первый, ни на второй взгляд, бортник не выглядел жертвой убийства. Хотя на лице и застыло выражение ужаса, но тело выглядело целым.

Дырка в заборе с оставленными на жердях клочками рыжей шерсти намекали на то, что во дворе когда-то жила собака, но сбежала и домой не вернулась. Я её хорошо понимаю — нет никакого удовольствия в соседстве умертвия, которому всё равно, кого жрать, лишь бы живое.

Пока я рассматривала двор через редкую ограду, Андин успел упокоить бортника, перелезть внутрь, отпереть калитку и составить собственное мнение о произошедшем.

— Мужик ушёл в лес на несколько дней, наверно, охотился. В это время созрела баньши и пришла к ближайшему человеку. Баба померла от страха ещё до возвращения мужа. Он её, как мог, похоронил, но в деревню уйти не успел — ночью баньши пришла снова. Он выскочил прогнать, и тут его и зажрали.

— Но тело-то целое.

— Баньши от призрака происходит, они не кусают, не рвут, а высасывают жизнь. От того тело не успело испортится до того, как мужик встал.

— А почему баба от страха померла? Может, её тоже зажрали?

Я подошла поближе и осматривала уже окончательного покойника вблизи.

— А потому, что иначе её бы по-другому хоронил, или она уже бы встала, — пояснил лич. — Кстати, вот, смотри. Характерные следы смерти от призрачных сущностей, — Андин указал несколько мест на теле, отличающиеся от обычной кожи более бледным, будто замороженным состоянием. — А это, на лбу, поцелуй баньши. Именно так она выпивает жизнь. Пока не поцеловала, ещё есть шанс отбиться.

…

В доме стоял полумрак. Горящая свеча слабо помогала, освещая только небольшой круг около себя. Окна, хоть и не затянутые мутной плёнкой из чьих-то внутренностей, из-за своих размеров и формы в виде щели шириной в две ладони, пропускали внутрь слишком мало света. Солнце почти зашло, оставив мир под наблюдением серебристой дуги Дороги богов.