НеКлон

– Вам по душе то, чем Вы занимаетесь? Ваше дело.

– Я ведь уже сказал, что не считаю себя живее тех ребят, которых я… – Наставник вдруг так тяжело выдохнул, словно был на грани от нервного срыва. – С душой у меня всё сложно. Может быть тебе и повезло, если то, что говорят об отсутствии у вас душ, правда. Ложись на раскладушку и возьми плед. Но подушку отдай. Я сегодня посплю на лавке.

После ночей, проведенных в стоячем положении, подвешенной ремнями к потолку или закрытой в гвоздевых шкафах, раскладушка предстала передо мной мягкой периной. Из-за сильных побоев, на спину мне было не лечь, потому я легла на живот и аккуратно прикрылась тонким, но в эти секунды кажущимся мне согревающим, пледом.

Сначала я услышала, как мистер Баркер берет с полки свою фляжку и звучно отпивает из нее. Спустя полминуты я услышала, как он подошел ко мне. Открыв глаза, я увидела перед своим носом небольшую книгу в матерчатом переплёте, затёртом настолько, что имени автора и названия книги уже было не разобрать.

– Сборник. Избранное, – прохрипел у меня над головой Баркер, стоило мне принять книгу в руку. – Откроешь для себя новый дивный мир.

Он отошел, привычно хромая. Я открыла книгу на первой странице и сразу же удивилась тому, как именно здесь был написан текст: короткими строчками в ровные столбики. Такого я ещё не встречала… Я начала поспешно поглощать слова: “Всё можно. Вам наврали. Можно всё…”. Джером выключил свет до того, как я успела прочесть дальше. Неохотно спрятав книгу под раскладушку, я опустила голову на болящее предплечье и мгновенно провалилась в сон.

Глава 12

Оригиналы живут долго. Мариса Мортон уже дожила до семидесяти лет. Однако поговаривают, будто некоторые оригиналы могут доживать и до ста лет, а в редких случаях даже до еще более внушительных цифр.

Мистеру Джерому Баркеру было пятьдесят пять лет. Хотя он и выглядел стариком, такой возраст оригиналы называют средним и считают ранним для ухода. Поэтому я не поверила, когда моя соседка по койке 11126 сообщила мне о том, что Джером Баркер ушел.

Его тело нашли в одной из аудиторий. Причиной ухода назвали то ли сердечную, то ли почечную недостаточность. Разве у него была почечная недостаточность?! Если так, разве это нельзя было исправить?! Я могла бы пожертвовать ему свою почку… Наверное… Мне бы не позволили, но… Захотела бы я того сама?.. Никогда не узнаю.

Для меня случившееся с мистером Баркером стало неожиданно сильным ударом. До сих пор я даже представить себе не могла, чтобы меня настолько заботила жизнь оригинала, но стоило этой жизни оборваться, как я поняла… Я что-то поняла. Я даже расплакалась. Стояла у колонны при входе в декоративный сад Еклунда и, прикрывая рот ладонями, по-настоящему плакала, как до сих пор плакала только из-за ухода 11110.

Уход мистера Баркера случился спустя ровно одну неделю после того, как он вырвал меня, и других клонов, из пыточной. До моего восемнадцатилетия оставалось всего два дня. На протяжении всей недели я ни разу не видела 11112 и боялась того, что он может находиться в переходном состоянии после своего последнего изъятия.

В полдень за телом ушедшего наставника из земель оригиналов приехала медицинская карета. Я видела, как его тело, накрытое белой простыней, на носилках выносят из главного здания…

Ровно через полчаса после отъезда медицинской кареты меня призвали в кабинет Марисы Мортон.

– Кажется, мистер Баркер имел неосторожность сблизиться с тобой, 11111? – директор Миррор сидела за своим величественным столом, украшенным металлическими деталями, и сверлила меня взглядом хищной птицы. Я не собиралась отвечать и тем более отводить взгляд. – Знаешь, что с ним произошло? – нет, я не собиралась подавать своего голоса, который, если бы зазвучал, не порадовал бы этого бездушного оригинала своей твёрдостью. – Впрочем, может быть так даже лучше, – от этих слов по моей коже разбежались непроизвольные мурашки. – Лучше, в смысле хорошо, что твой заступник не узнает о том, что тебе предстоит изъятие.

– Мне предстоит изъятие? – мои брови едва уловимо взмыли вверх, мои саднящие кулаки непроизвольно сжались.

– Послезавтра. Утром в день твоего восемнадцатилетия. Можешь порадоваться – у тебя не будет переходного состояния.

– Изымается незначительный орган?

– Напротив, – глаза Мортон сверкнули недобрым огнём, родственным чувству радости. – Изымаются сразу все твои органы. Ты уходишь на полный разбор, одиннадцать тысяч сто одиннадцать. Такова воля твоего оригинала.