Некого больше убивать

— Проблема, — кисло сказал Джим. — Если от Марлоу, в чем я, в принципе, сомневаюсь, то мы это узнаем, когда узнаем вообще все. Что же касается твоего гребаного сэра, то, казалось бы, можно узнать, куда в США он звонил, но это по силам только тамошним копам, по разрешению их суда. Можно, конечно, попробовать…

И Маккензи набрал номер Джона Кальвареса. Тот, видимо, определив его по Caller ID, сразу набросился: «Марлоу подал в отставку. Это твоя работа?»

— Возможно, — отвечал Джим. — Мы с ним перед Рождеством тепло побеседовали, и он, видно, усовестился.

— А что у него на совести?

— Так, грешки. Но неприятные. Как там юстиция, отставку приняла?

— Еще чего! Хочешь, чтобы сейчас писаки начали загадки строить? Хорошо, что перехватили эту информацию… Попросили юстицию пока не реагировать.

— Зря! Нам как раз не помешало бы. Нас явно раскрыли, так пусть думают, что мы идем не по тому следу.

— Кто раскрыл?… О чем ты?… Погоди минуту… — Джон соединился с Верховным судьей Хубертом, а, когда вернулся, сообщил: «В общем так, через час Хуберт ждет нас — меня, тебя и этого русского парня.»

Повесив трубку, Джим сказал Стивену: «Через час мы должны быть в Верховном суде. Ты все понял?»

— Так, значит, все-таки возможно прикрыть это дело. Чувствую, они этого хотят…

— Вряд ли… А если и хотели бы, то, как я уже сказал, теперь это невозможно… Давай-ка, пока сделаем первоочередное: снимем копию с доверенности и расписки о выдаче тела Руперта Вейна и попросим моих ребят найти, где он похоронен.

Стивен внимательно посмотрел на Джима: «Может, сначала найти нотариуса, выдавшего эту доверенность?»

— Ну это, не сомневайся, — явная подделка. Сначала нужно сообщить матери, где похоронен ее сын.

21

Верховный судья по очереди поздоровался со всеми, усадил и сказал секретарше по селектору, чтобы были кофе и покой надолго. Потом картинно расписался на нескольких документах, после чего поднял голову и сказал, слегка улыбнувшись: «Выкладывайте, господа! А то Джон испуган, и я ничем не могу его успокоить, пока вас не выслушаю. Кто из вас лучший рассказчик?»

Маккензи великодушно указал на Стивена.

Стивен говорил примерно полчаса. Ни судья, ни Кальварес его не перебивали, лишь изредка Джим вставлял какую-нибудь упущенную деталь. Когда Стивен закончил, воцарилось долгое молчание. Судья стал перебирать бумажки на столе, Кальварес вертел в пальцах незажженную сигарету, одновременно покусывая дужку очков, Джим, приоткрыв плотоядный рот, почесывал щеку, а Стивен сидел неподвижно, сложив руки на столе, как его когда-то учили в советской школе.

Наконец, Хуберт очнулся: «Так говорите, каток ему устроили?… Смелое предположение… Но если это так, то, извините, с какими силами вы имеете дело! И с чего бы это? Какую тайну они защищают? ОК, отбросим версию фанатика-одиночки; кто-то, будем считать, натравил его на Леклесса, потом убил человека, могущего хоть как-то это прояснить. И это сделал отнюдь не вычислявшийся вами второй, а некто, подосланный неизвестно кем. И этот неизвестно кто еще и обеспечивает фальшивую доверенность на вывоз тела, чтобы оно, залежавшись в морге, само собой не заговорило, что в деле убийства Леклесса есть нечто подозрительное. Наконец, когда через 20 лет это подозрительное всплывает, убивают того второго, надо сказать, фигуру не мелкую, способом — изощренней не придумаешь. Я уже не говорю о сопутствующих деталях, о незарегистрированном клубе и ресторане, явно открытом, чтобы обеспечить ему существование, о брательнике крепкого копа, к которому просто привязали этот бизнес… Ну, отбросим, черт подери, версию о маньяке; примем ту, которую вы никак не решаетесь выдвинуть: клуб создали специально, чтобы воспитать в нем убийцу Леклесса. Признайте: все, что вы делаете, это пока раскопки вокруг этой лунки. Но вот, что я вам скажу: если все, что вы накопали, действительно, не случайные совпадения, а цепь преступлений, то хотелось бы видеть мотив. Причем такой, чтобы соответствовал силам, которые могли все это совершить, все это рассчитать… Мистер Кальварес знает, что я много лет проработал в ЦРУ. И поверьте: для преступлений такого уровня могут быть только два мотива — или политические интересы или крупные, очень крупные деньги. Политические интересы здесь никак не просматриваются, значит — деньги. Найдете деньги — считайте, что победили. А помощь я вам обеспечу.»

Когда Маккензи и Киршон ушли, Уинфри Хуберт сказал Кальваресу: «Отменная парочка, Джон. Приятно наблюдать, как они работают. Только боюсь, вся эта романтика скоро упрется в простые вещи.»

— Например?