Некомбатант

— Да, мне известно, что англичане предпочитали командовать французскими трофеями. Как ни удивительно, но с фактами не поспоришь. Что же, Вы инженер, Вам лучше знать, с кем стоит иметь дело. Не буду лезть не в свою епархию. У меня к Вам вопрос несколько иного плана. Если Вам удастся побывать на французских верфях и завести нужные знакомства с теми, кто там служит, не смогли бы Вы выяснить некоторые вопросы, касающиеся французского судостроения?

— Постараюсь, Фридрих Карлович. Но многого обещать не могу. Сами понимаете, что лишнего мне французы не покажут. А покажут только то, что уже ни для кого не секрет.

— Хм-м… И Вы так спокойно к этому относитесь?

— А как я по-вашему должен к этому отнестись? Кричать, что это недостойно порядочного человека — заниматься шпионажем? Полноте, Фридрих Карлович! Я хоть и молод, но не дурак. И патриот России, считающий, что в Европе у нее нет и не может быть союзников. Там все спят и видят, как бы снова раздробить империю на удельные княжества. А сейчас скажу уж вообще крамольную вещь с точки зрения нашего высшего общества. У меня нет никакого предубеждения против вашей службы. Считаю, что вы заняты полезным и очень необходимым для России делом. Поэтому буду помогать вам в меру своих сил и способностей. Удивлены?

— Откровенно говоря, да. Удивили, Юрий Александрович… Обычно студенческая молодежь скептически относится к нам. Причем скептически — слишком мягко сказано… Ну и хорошо. Я рад, что мы нашли общий язык. Сами понимаете, что никаких приказов я Вам отдавать не могу. Это всего лишь просьба. Выяснить как можно больше о французском судостроении. Вас, как человека нового, и ни с какой государственной службой не связанного, вряд ли будут опасаться. Поэтому могут легко пойти на контакт и сделать точно такое же предложение, какое я сделал Вам. Не боитесь?

— Будет странно, если этого не произойдет. Ведь молодой повеса, сынок богатого русского промышленника, просто идеальная кандидатура для вербовки. Который наконец-то вырвался из лапотной России в просвещенную Европу, и рад приобщиться к европейским ценностям. А если он иногда с осторожностью будет высказывать в узком кругу свои мысли, не совсем согласующиеся с внутренней политикой Российской Империи, то пройти мимо такой персоны наши французские «друзья» никак не смогут.

— Да, такое возможно. И что же предпримет наш молодой повеса, получив столь неожиданное предложение от «друзей»?

— Поначалу воспримет его, как шутку. Но когда ему объяснят, что шутки здесь неуместны, начнет торговаться. Чтобы у «друзей» сразу же сложилось правильное мнение. Никакими революционными идеями о свободе, равенстве и братстве соблазнить повесу нельзя. Его интересуют только деньги. Ведь денег, как известно, много не бывает. А папаша держит сына на довольно голодном финансовом пайке, что его жутко бесит. То есть, в конечном итоге мы хоть и со скрипом, но все же договоримся. И когда я вернусь в Россию, вы получите в моем лице прекрасный канал для передачи нужной вам информации и дезинформации во Францию.

— Да, интересный вариант… А почему не хотите сыграть роль вольнодумца, одержимого идеей «борьбы с тиранией»?

— Могут просто не поверить. Сынок богатейшего фабриканта, наследник огромного состояния, и вдруг «борец с тиранией»? Там ведь обязательно наведут обо мне справки, прежде чем начать серьезный разговор. Или не захотят иметь со мной дело в долгосрочной перспективе. Хоть русские вольнодумцы и полезны для наших европейских «друзей», но они непредсказуемы и слабо контролируемы. Поэтому наши «друзья» вряд ли станут рассчитывать на долговременное сотрудничество с таким специфическим контингентом. Но вот как одноразовые исполнители для каких-то диверсионных акций господа вольнодумцы вполне подойдут, Когда важен только результат, а не жизнь исполнителя. Нас же интересует долговременное и плодотворное сотрудничество. А для этой цели гораздо лучше подходят не идеалисты-бессеребреники, которые могут взбрыкнуть в любой момент, а продажные циники, для которых нет ничего святого, и у которых все измеряется в деньгах. Такими гораздо легче управлять, и можно быть уверенным, что они не предадут, пока им регулярно и хорошо платят.

— Должен сказать, Юрий Александрович, немногие задумываются о таких глубинных моментах нашей деятельности… Не хотите пойти к нам на службу?

— В качестве кого, Фридрих Карлович? Я не офицер. Поэтому формально не могу быть вашим штатным сотрудником. Но вот как консультант и добровольный помощник — почему нет? Поскольку хорошо представляю, к чему могут привести разного рода революции. Во Франции до сих пор ее многие с дрожью вспоминают. И для дела будет лучше, если о моей тайной деятельности будет знать строго ограниченный круг лиц. В идеале только Вы и я. Согласны?

— Согласен… Интересный Вы человек, Юрий Александрович!