Некондиционный (СИ)

- Их слишком много, кэп, – чей-то голос на полицейской волне. Пытается говорить спокойно, но в интонациях явно прослеживается едва сдерживаемая паника.

- Тебя это останавливает? – голос кэпа невозмутим, но я уверен - ему тоже страшно. Несмотря на все попытки изобразить из себя мужика со стальными яйцами, в черепе бьётся мысль, что несколько десятков тысяч человек, припёртых к стенке голодом, ему так просто не разогнать и не остановить.

Толпа подходит всё ближе, и у меня начинают дрожать колени. Я смотрю на Стравински: он бледен, как лист бумаги. Наверняка моя рожа тоже перекошена от ужаса, что уж говорить о копах, находящихся на переднем крае. Мозг сверлит осознание того, что из привычной картины что-то выбивается. Что-то явно не так, и мне требуются почти две бесконечные минуты для того, чтобы понять – люди молчат. Им нечего говорить, и в их глазах такая обречённость, что меня сбивает с ног.

Кто-то дрейфит и явно хочет сбежать. Я вижу, как некоторые копы мнутся на месте, но пока обходится без нашего вмешательства – капитан справляется сам, высматривая оробевших и поддерживая дисциплину.

Толпа вступила на эстакаду, а люди всё продолжали выходить с проспекта и двигаться к нам. Конца толпы никто не видел. Сколько же их там? Боже сохрани…

- Примкнуть магазины, – у капитана сел голос, что с головой выдало его тревогу, как бы он ни пытался это скрыть.

- Это безумие… Это невозможно… - слышу я чей-то сдавленный панический шёпот. Голос знаком, я хочу обернуться, но слишком загипнотизирован надвигающейся толпой, этим титаническим приливом из человеческих тел, чтобы хоть как-то отреагировать.

- Он бежит! – вскрикивает вдруг Стравински, и я оборачиваюсь, слыша, как визжит двигатель одной из машин.

О’Доэрти.

Этот мудила сбежал первым.

- …Невозможно! – пищит он тоненьким голоском, забыв отключить микрофон, и я отчётливо слышу хорошо знакомые нотки подступающего безумия. - Это… Их слишком… Хе-хе… - после истерического смешка трансляция обрывается, но нам и так уже становится не до неё. Копы, увидевшие это представление, заголосили на все лады.

- Он бросил нас!..

- Надо отступать! Они сами бегут!

- Сэр, разрешите…

Однако кэп был непреклонен.

- ТИШИНА В КАНАЛЕ!!! – рявкнул он так, что у меня едва не заложило уши. - Если в ОВР работают истеричные девочки, это не повод нам быть такими же! Примкнуть магазины!!!

Я вижу, как сухая фигура поднимается из-за машины и отвешивает сочный пинок сидящему рядом патрульному. Капитан мечется между своими подчиненными, размахивает пистолетом и бьёт по головам всех, кто не выполняет приказ.

- Примкнуть магазины, я сказал! – его голос даёт петуха и срывается, но дело уже сделано – люди очнулись.

Как в замедленной съёмке, дрожащими руками достаю из подсумка на поясе огромный стальной барабан с патронами, вставляю его в «Осаду» и передергиваю затвор. Я готов стрелять, но от одной мысли о том, что проделает дробовой заряд, попавший в столь густую толпу, становится страшно.

Мы слышим, как люди начинают что-то нам кричать.

- Не стреляйте, прошу вас! – тонким голосом пытается до нас дозваться женщина с маленькой девочкой на руках. - Прошу вас! Мы просто хотим есть!

- Ребята, пожалуйста, не надо! – мужик с поднятыми руками, одетый в синий рабочий комбинезон. - У нас всю зарплату инфляция съела! Ничего не осталось! Не стреляйте, прошу!

Позже я понял – если бы люди были озлоблены, оскорбляли нас и кидались камнями и коктейлями Молотова, как в старые добрые времена, всё было бы по-другому. Я первым нажал бы на спуск и до конца жизни спал спокойно, без кошмаров и «мальчиков кровавых в глазах». Если бы, разумеется, выжил. Как много, оказывается, может сделать миролюбие…

- Готовьсь!.. – прорычал капитан, и сотня стволов взметнулась вверх.

Боже, неужели он не видит, что нас сейчас порвут на куски? Для того, чтобы остановить такую толпу, понадобится что-то помощнее сотни стволов. И на психологический эффект надеяться не стоит – люди голодают и прекрасно знают, что уже мертвы. Тут нужна армия. Меня затошнило, страх свернулся клубком где-то в желудке. О’Доэрти был прав, это невозможно. И, к моему стыду, жалость тут ни при чём – нам всем здесь очень хотелось жить.

Толпа не останавливалась, люди подходили всё ближе и пытались достучаться до нас, рассказать о своих проблемах, поднимали повыше детей и плакаты «Нечего есть!».

- Цельсь! – казалось, между этими двумя секундами прошла целая вечность, за которую я успел досконально рассмотреть лица всех, шедших в первом ряду, проанализировать их мимику и интонации, с которыми они говорили, и понять...

Понять…

Понять…

- СТОП!!! Отставить! – рявкнул я как можно увереннее.

Копы застыли, озадаченно оглядываясь.

- Кто приказал?! – просипел капитан в рацию. - Кто приказал?! Тут я командую!

- Офицер Эйдер Морт, ОВР. В отсутствие начальства беру командование на себя! – я сам не знал, откуда во мне взялось столько смелости, и понимал, что придётся позже за всё ответить, но Рубикон был перейдён и мосты через него сожжены.

Ответом мне было невнятное сипение и чей-то крик: